Пробуждение Рафаэля

— Мне ничего не известно об этом, — ответил Бернардини, в котором Шарлотта узнала приятеля Паоло.

— Вам не известно, что у отца убитого был старший брат, который покончил с собой, боясь обвинений миланского комитета «Чистые руки»?

— Меня это не касается, — продолжал отбиваться молодой полицейский.

От его лица, взятого крупным планом, камера повернула к плачущей женщине, которая, отталкивая полицию, подбежала к человеку с содранной плетьми кожей и, приподняв его за плечи, прижала к себе, — анонимная пьета в окружении следователей в резиновых перчатках вместо скорбящих родственников. Когда камера, мимо матери, наехала на лицо изуродованного человека, Шарлотта нажала кнопку на пульте. Она всегда предпочитала не видеть ужасов.

ЧУДО № 22

БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ

Этой ночью монсеньор Сегвита беспокойно ворочался в постели. Наконец, отчаявшись уснуть, он включил телевизор и с растущим смятением смотрел те же новостные выпуски, что и Шарлотта. Глядя в экран, он непрестанно вертел в длинных пальцах какую-то маленькую, цвета кости, вещицу. Как и Шарлотта, он тоже выключил телевизор, когда камера развязно вторглась в горе матери. Ужас заключается в этом вторжении в сокровенное, размышлял Сегвита, который рад был тому, что его положение в Церкви позволяло отстраняться от неприглядной реальности. Даже Рафаэль, если рассматривать картину под микроскопом, покрыт трещинками, щербинками, оспинками, оставленными насекомыми или загрязнённой атмосферой, вековыми шероховатыми напластованиями потемневшего лака или краски в местах, где её касалась бесцеремонная кисть реставраторов. Под увеличительным стеклом бархатная кожа «Муты» выглядела как омертвевшая плоть. Ещё верней это в отношении рода людского. А вот если смотреть с расстояния, картина или человек вновь обретают изначальную красоту.

Убирая косточку в ковчежец, где он хранил её (память о годах, проведённых за классификацией и созданием каталога Ватиканского хранилища мощей), монсеньор Сегвита увидел собственное отражение в тёмном экране телевизора и быстро отвернулся, потом повернулся обратно и щёлкнул по кнопке «вкл.». Человек не может смотреть в лицо ужасам, сказал он себе. Иначе он превратится в камень, как в истории о Медузе Горгоне. Нужно зеркало, и телевизор является таким зеркалом, в которое мы смотрим, чтобы видеть отражения ужаса. Он постоянно думал над этим, над ужасом человеческого сознания, исследование которого входило в его обязанности. Он верил и молился о том, что можно быть хорошим исследователем или хорошим судьёй, однако по отношению к собственной жизни не быть таковым. По возможности не углубляться в собственную жизнь. Мы ежедневно сталкиваемся с подобными противоречиями, говорил он себе; хороший исследователь не обязательно добирается до самых глубин, он лишь старается подружиться с истиной… пока истина не становится слишком близкой, слишком явной.

ЧУДО № 23

ПЕСНЯ ИЗ-ПОД ЗЕМЛИ

Шарлотта проснулась рано от безумной жажды, которой давала о себе знать выпитая вечером граппа. Но мучительней похмелья было сожаление, что она обещала Донне отправиться с ней в Сан-Рокко. Надо бы ещё раз побывать там до неё, сказала себе Шарлотта, а подспудно в ней зрела мысль, что это удобный случай уладить недоразумение с Прокопио, чья «дурная репутация», как она предполагала, основана не на чем ином, как на расхождении в политических взглядах с графом Маласпино. В конце концов, разве не хозяин кафе всячески старался помочь ей? И предупредил, чтобы она не заводила разговоров о Сан-Рокко, о чем Шарлотта не могла забыть. Что, чёрт возьми, заставило её так открыто обсуждать немую женщину с Донной? Открытость этой девчонки? Или влияние Италии, особенно этого города, со всеми его шепотами по узким улочкам, летучими откровениями города, где каждый знает тайны другого.

Что бы ни подталкивало Шарлотту вновь посетить Сан-Рокко, она особенно не задумывалась над этим. Для успокоения совести она написала Донне записку о переносе их совместной поездки, оставила её консьержке и пошла на Рыночную площадь, чтобы сесть там на автобус.