Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия

Музыканты начали заполнять оркестровую яму. За закрытым занавесом тоже чувствовалась жизнь. Кто-то распевался, кто-то перетаскивал реквизит, и создаваемая воздушная волна отражалась на огромном, терракотового цвета полотнище, которое висело здесь с открытия театра в эпоху развитого сталинизма. Собственно, и сам театр можно было называть сталинским. Именно Иосиф Виссарионович задумал построить его в месте, вокруг которого стремительно разрасталась всесоюзная сочинская здравница. Изюминкой и даже загадкой театра по сей день оставалась директорская ложа. Изначально ее официальное название было «сталинская». Ходили слухи о подземном ходе, ведущем из нее в город. Специальная драпировка так отделяла ее от зала и сцены, что увидеть, кто в ней находится, было абсолютно невозможно ни зрителям, ни артистам.

Андрей, как всегда перед началом, «пролорнировал» зал, увидел много знакомых. Они махали ему руками, он отвечал тем же способом. Но краем глаза он заметил, как «сталинская» ложа на мгновение проснулась. Кто-то в нее вошел, осветив на мгновение лучиком электроламп из коридора, и ложа вновь погрузилась в абсолютную черноту. Его стало разбирать любопытство. Он уставился строго в ее черный проем, да и смотреть больше пока было некуда. И его терпение было вознаграждено. Вошедший в ложу человек включил на мгновение мобильный телефон. Как видно, читал эсэмэску. Лицо осветилось на несколько секунд, и Андрея пробил холодный пот. В «сталинской» ложе сидел человек, как две капли воды похожий на его друга Рому Абрамовича, с которым он клонировал детскую группу «Ласковый май», возил по стране сотню пацанов из детдомов, и они стали самыми богатыми гражданами СССР. Но так случилось, что Роман, второй продюсер «Ласкового мая», главный бухгалтер и билетер, бесследно исчез двадцать пять лет назад вместе с огромным автобусом «Икарус», набитым долларами, западными дойчмарками и британскими фунтами. Ровно двадцать миллионов долларов в иностранной валюте – столько Андрей загрузил в «котлету Абрамовича». Второй точно такой же «Икарус» – «котлету Разина» с деньгами – угнал он. Ему удалось вывернуться – спасли жена и мать президента СССР, а Роман исчез, и он давно мысленно его похоронил. Они сперли деньги, которые им дала «нарубить» их «крыша» – высшие должностные лица КГБ. По сути – украли «общак» Лубянки. Как после этого Роман оказался живым и невредимым? Да еще в «сталинской» ложе, хотя и прячется от всех. Естественным порывом Андрея было немедленно узнать, что случилось четверть века назад. Он сложил ладони рупором и крикнул, стараясь, чтобы вышло не слишком громко:

– Рома!

Никакой реакции.

– Роман, это я, Андрей!

«Сталинская» ложа вновь на миг проснулась. Из нее кто-то вышел. Андрей бросился к выходу. Огромный вес не стал помехой, он побежал вдоль стены зрительного зала. В фойе никого уже не было, он перешел на шаг и, задыхаясь, в отчаянии вновь крикнул:

– Роман! Не будь козлом!

Из-за поворота показалась дверь. Рядом никого не было. По инерции, тяжело дыша, он потопал до нее. И тут кто-то схватили его за руку и затащил в черноту «сталинской» ложи.

– Идиот, ты чего разорался? – говоря шепотом, Роман подтолкнул Андрея к креслу. Сам тоже сел.

– Рома, это ты? Тебя же убили! Дай тебя обнять! – Андрей попытался встать, но Роман остановил его жестом. – Не могли не убить – столько лавэ – двадцать миллионов долларов!

Разин не нашел ничего лучшего, как напомнить про деньги, пропавшие вместе с ним еще при Советском Союзе.

– Нет больше лавэ, начальник. Сегодня другая музыка.

– Какая? Ты кого продюсируешь? В Америке? Германии? Колись, скотина! – Он вновь попытался встать и вновь безуспешно.

– Лучше не спрашивай. – Роман устроился в кресле, сложил пальцы рук замком.

В еле заметном освещении, которое пробивалось откуда-то снизу, можно было разглядеть густую щетину на лице его бывшего подельника. На руке черные электронные часы, которые вышли из моды еще двадцать лет назад. Одет в темный костюм и белую водолазку. Она заметно выделялась на общем черном фоне.

– Рома, кочумай, не пудри мозги! – Андрей отдышался и пошел в атаку. – В этой ложе даже Сталин был всего раз. Вора сюда не пустят. Ты откуда такой перекрученный?

Роман ничего не ответил. Но вдруг отвернул голову от Андрея.

– Окко-н, я дружил с ним до Чукотки. Его зовут Андрей.

Разин начал присматриваться и заметил сидящую на еще одном кресле небольшую, словно детскую фигуру.

– Здравствуй, Андрей. Я Окко-н. Референт Романа Аркадьевича, переводчик.

Тонкий голосок принадлежал женщине.

– Переводчица? Так ты работаешь за кордоном? Где?

Все становилось на свои места. Сначала сбежал за границу его единственный друг, потом в Америку сбежала его жена.

– Не за кордоном. Она переводчица с чукотского. Моя жена.

Окко-н едва заметно повернула голову в сторону Романа, и в этот момент зал взорвался аплодисментами, занавес пошел в стороны, оркестр заиграл увертюру. Бросив взгляд поверх перил в оркестровую яму, Андрей увидел, как дружно вступили музыканты, дирижировал кто-то другой, не Юрий Башмет.