Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия

Калугин не стал уточнять, что за костыль грузят в самолет перед взлетом. Реакция всех, кто находился в самолете, его успокоила. «Костыль – значит костыль. Может, это подарок города Шеньчжень премьер-министру России. Может, он из чистого золота?» Олег Данилович устроился поудобнее и скоро заснул. Редкое качество – мгновенно засыпать – всегда выручало его в командировках. Проснулся он от ударов того же костыля. Оказалось, тот нужен не только для взлета, но и после посадки – тянуть Ил до стоянки.

Все, кроме Черномырдина, вышли из самолета. Руководитель его секретариата Михаил Тринога сообщил тем, кто заходил в автобус для трансфера в пекинский аэропорт, что ЧВС срочно летит «туда-обратно» на строительство плотины «Три ущелья». Всем приказано ждать его возвращения в VIP-зале аэропорта. На вопрос, что за спешка и почему их не берут, Тринога ответить не смог. Когда члены делегации и журналисты входили в автобус, Тринога придержал Калугина за руку.

– Олег Данилович, Виктор Степанович сказал, вы летите сним.

– Вас понял, – только и ответил генерал.

Двери аэродромного автобуса закрылись. Тринога и Калугин поднялись по трапу обратно на борт.

– Когда взлетим, позову вас к Виктору Степановичу, – сказал начальник секретариата и ушел в хозяйский отсек. Калугин присел на свое место.

Процедура с грохотом костыля из-под пола повторилась вновь. Через полчаса самолет набрал высоту. В пустой салон для членов делегации, охраны и журналистов вышел Михаил Тринога. Он жестом указал Калугину на открытую дверь салона председателя. Дождался и пропустил первым.

Черномырдин сидел за письменным столом в сверкающей белизной сорочке с коротким рукавом. Накладные карманы с клапаном, погоны на плечах a la military и пуговки на окантовке коротких рукавов. Он что-то читал, но тут же отложил бумаги в сторону, когда Олег Данилович пересек границу двух миров – обслуги и начальства. Диван, обеденный стол, телевизор с видеомагнитофоном на консоли у стены, отделка мореным дубом, пол выстлан богатым туркменским ковром.

Председатель правительства вышел из-за стола, они пожали друг другу руки. Олег отметил отлично выглаженные брюки премьера, до блеска начищенные черные ботинки. При всей своей любви изъясняться матом, загадочными фразами и принадлежностью к одной из самых грязных профессий в мире – нефтяника и газовика, Черномырдин был известен патологической любовью к дорогой и красивой одежде. Деловым костюмам, сорочкам и обуви. Этот «джентльменский» набор был его единственной и пламенной страстью.

– Ну здравствуй, Олег! Извини, без отчества. Мы тут люди простые, так что садись.

Они подошли к столу, сели на стулья, которые оказались привинченными к полу, и пристегнули ремни безопасности. Тринога уже нес на подносе закуску – нарезанное ломтиками мороженое сало, соленые огурцы и квашеную капусту. На белой скатерти стола уже разложены тарелки с вареной колбасой и черным хлебом. Здесь же, в селедочнице, густо обложенная колечками лука селедка и горка красной икры в хрустальной икорнице.

– Ты, Олег, извини, терпеть не могу китайское. Не перевариваю. Вдруг правда, что китайцы собак едят и пауков. – Председатель правительства прицеливался – с чего бы начать. Взял кусок черного хлеба, положил на него руками несколько ломтиков сала и укусил. – Извини, Олег, водки не предлагаю. Сам понимаешь, выйдем из самолета через два часа на жару, и хана! Да и вообще лучше водки хуже нет. Так что я стараюсь не употреблять.

А сейчас – зачем я тебя пригласил. Степашин чего-то знал, когда посоветовал взять генерала ФСБ в Китай, – Виктор Степанович с удовольствием жевал черный хлеб с салом, поддевая вилкой квашеную капусту. – Да ты ешь! Сейчас пельмени еще сварят, Валентина Федоровна, супруга, накрутила, когда летели из Москвы в Шеньчжень. Она пока спит в спальне, может, придет.

Калугин положил на тарелку пару ложек красной икры, намазал хлеб маслом и налил стакан холодного боржоми.

– Смотрю, мало ешь! Давай налегай! На плотине кормить не будут. У китайцев для таких церемоний времени сейчас нет. Работают как ужаленные.

Калугин послушался совета, подцепил вилкой кусок колбасы и кусок селедки. Пока он не понимал, зачем премьер его позвал.

– Знаешь, генерал, умные люди говорят – аппетит приходит во время беды. – Он тоже налил в стакан боржоми и выпил залпом. – А беда вот какая. Когда приземлились в Пекине час назад, мне сообщили, что в посольстве, куда я должен был ехать на встречу с Игорем Рогачевым, нашим послом, появился Борис Абрамович Березовский.

– Это беда, – подтвердил Калугин.

– Ты не подумай, я, как его, не антисемит. Если я еврей – чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.

Калугин пока не въехал и сидел, помалкивал. Черномырдин тем временем продолжал философствовать:

– В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, зато завтра приобретешь, и как следует.

– Вы про Березовского?