Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия

– Конечно, Виктор Степанович, а как же? – подыгрывал ему Калугин.

– Я тут ознакомился. Ну, пока летели. Годовой сток воды у Янцзы в четыре раза больше Волги. На ней уже плотин понастроено, как на собаке блох. Хотя… Вот моя жизнь прошла в атмосфере нефти и газа. Плотины как-то мимо носа проехали. А надо! Здесь вот почти двадцать тысяч плотин понастроили. Это которые считаются крупными – выше пятнадцати метров. Ниже вообще не считают. А сколько, думаешь, у нас?

Премьер продолжал болтать о всякой чепухе, как видно предполагая, что китайцы «пишут» его слова. О Березе ни слова!

– Зачем нам столько? У нас народу в десять раз меньше.

– Значит, примерно две тысячи? – ЧВС повернулся всем корпусом в сторону Калугина и смотрел на него с «ленинским» хитрым прищуром.

– Может, чуть меньше. Тысячи полторы точно стоит.

Калугин никогда не задумывался над этим. Но предполагал, что страна «забита» плотинами, потому что с детства видел в кинохронике, как перекрывают реки. Сначала Днепр, потом Волгу, Лену, Енисей. И не по одному разу.

– А вот и не угадал. – Премьер откинулся на спинку кресла. – Вечно у нас в стране стоит не то, что нужно. Всего шестьдесят пять. В США больше шести тысяч, в Японии – две тысячи, а у нас просто шестьдесят пять. Зато, если эту китайскую плотину кто взорвет, когда ее построят, в зоне затопления окажется триста шестьдесят миллионов человек. Как три России. А те вопросы, которые нам здесь поставили, мы, конечно, соберем в одно место. Строить плотины, не строить… Мы что, бобры? Нет – мы газовики.

– Вам и карты в руки, Виктор Степанович. – Генералу хотелось поддакнуть премьеру.

Скоро он отметил про себя, что председатель правительства устал. Почти не слушал гида, перестал задавать вопросы. Сложил руки замком на животе и вовсе замкнулся. Начальник его секретариата Михаил Тринога, сидящий в автобусе двумя рядами сзади, подошел к гиду, показал на часы и велел возвращаться в аэропорт Ичана. Ехали по грунтовой дороге. Нескончаемым потоком шли груженные скальными породами самосвалы. В обратную сторону, где готовилось перекрытие Янцзы, тащились военные грузовики. Двигались медленно, со скоростью черепахи. Везли тысячи тонн взрывчатки для закладки в штольни. Огромной силы взрывы должны были смести с лица земли две горы и перекрыть гигантскую китайскую реку. Затем обломки зальют миллионами тонн бетона, и Восточный Китай навсегда избавится от наводнений и засух.

Калугин уже не думал, зачем Юрий Андропов указал в своем «пророчестве» китайский след. Оказавшись здесь, он вдруг представил будущее России. Мрачное и неопределенное.

Уставший вконец Виктор Степанович с трудом поднялся по трапу регионального китайского самолетика. Через полчаса аэроплан сел в Ухани и еще через три часа, поздно ночью, правительственный Ил-62 приземлился в Пекине. Несмотря на сильную усталость, ЧВС продолжил уговаривать Калугина «закрыть вопрос по Березе». Тот понял, что Борис Абрамович так жестко замахнулся на детище всей жизни Черномырдина – «Газпром», – что подписал себе смертный приговор. Он обещал присутствовать на их встрече и дать окончательные рекомендации, как «порешать вопрос».

* * *

Посольство России в Пекине, куда из аэропорта направился Виктор Черномырдин с Валентиной Федоровной, было такое же огромное и внешне серое, как в Берлине. По сути, целый город, в котором есть даже теннисный корт. С семнадцатого века и до прихода к власти Хрущева здесь находилась русская духовная миссия с храмом и всей соответствующей структурой. Поэтому посольский комплекс, строительство которого началось после смерти Иосифа Виссарионовича, изначально стоял не просто на святой, а на православной земле. Черномырдин знал об этом и уверенно ждал помощи свыше перед встречей с похожим на черта Березовским. Даже молил Бога, чтобы Береза сам передумал, не доводя простых русских газовиков до греха.

Было уже три часа ночи, когда Виктор Степанович и Олег Калугин добрались до кабинета посла России в Китае Игоря Алексеевича Рогачева. Он ждал их в своем кабинете, сидя за рабочим столом. Войдя в кабинет, премьер поначалу увидел только его. Пошел навстречу, подняв руки для объятий, облизнул пересохшие губы на случай дружеского поцелуя, как было принято со времен Леонида Ильича. Но не тут-то было! Рогачев вышел из-за стола и тоже шел к нему навстречу, подняв руки для объятий. В этот момент чья-то тень метнулась со стороны, и в объятиях Черномырдина оказался мелкий, сухонький Борис Абрамович. Он тихо сидел на диване, и премьер его просто не заметил. Пришлось сделать вид, что чрезвычайно ему рад. ЧВС крепко обнял БАБ, похлопал по спине и три раза смачно поцеловал в губы. Так он совершал акт бессознательной мести, чувствуя непреодолимое желание сжать этого сморчка с такой силой, с какой в молодости крутил пятикилограммовым гаечным ключом гайки на буровой вышке.

Береза ловко вывернулся. Достал из кармана носовой платок и тщательны вытер губы.

– Боря! Какими судьбами? – Черномырдин выдавил из себя радостное удивление и вновь распахнул руки для вторичного сжатия беса.