Пробужденный (ЛП)

Туман, соединявший меня, Астена и Ахмоса, рассеялся, и оба юноши резко дернулись, возвращаясь.

- Что это было? Что случилось? – потребовала ответа я.

- Он не позволил мне взять у тебя энергию.

- Почему? – глаза наполнились слезами. Я знала, что была уставшей и слишком

резко реагировала, но контролировать себя уже не могла. И я завопила. – Как можно быть

таким упрямым? Он презирает меня настолько, что рискнет даже миром, который может

заполнить тьма?

- Он не… презирает тебя, Лили, - сказал Астен.

- Слушай, - сказала я, яростно вытирая слезы, - ты не должен его защищать. Он

большой-мальчик-дефис-египетский-бог, и он сам делает выбор.

Я попыталась подняться на ноги, но только выяснила, что ноги не двигаются.

- Ты ослабела от обмена энергией, - объяснил Ахмос.

- Но я думала…

- Я смог отдать часть твоей энергии, но я не знаю, хватит ли ее. А сейчас, - Ахмос

встал и легко подхватил меня на руки, - тебе нужно поспать.

Уязвленная отказом Амона, я не сопротивлялась, ничего не сказав, пока Ахмос не

уложил меня на кровать в соседней комнате. Когда он закрыл дверь, я еще не была

уверена, что смогу уснуть, но сон тут же меня нашел. Я не двигалась шестнадцать часов.

Когда я проснулась, то две вещи мгновенно встревожили меня. Во-первых, кровать

заливал свет почти полной луны, что означало, что на спасение мира осталось меньше

двадцати четырех часов. Во-вторых, за мной кто-то следил. Он сидел на стуле в углу

комнаты, уже в свежей одежде и в солнцезащитных очках, его длинные ноги были

вытянуты и закинуты друг на друга, и это был Амон.

Глава двадцать вторая:

Пирамиды

- Амон? – прошептала я в залитой лунным светом комнате. – Как ты себя

чувствуешь?

- Неплохо, если подумать, - ответил он.

- Твои братья…

- Отдыхают. Как и доктор Хассан.

- Оу, - я не знала, что сказать. Боль от того, во что мы были втянуты, и что еще

нужно было преодолеть, была такой сильной, укол неуверенности оказался слишком

реальным, чтобы чувствовать себя комфортно наедине с ним.

С трудом я спросила:

- Как твои глаза?

Он наполовину ухмыльнулся, наполовину скривился.

- Я бы знал, если бы они у меня были.

- Прости, - пробормотала я. – Это был бесчувственный вопрос.

- Не извиняйся. Это должен делать я. Мои братья беспокоятся о тебе.

- Да?

- Да. Немного непониманий из-за нашей связи.

Я увлажнила губы и почувствовала, как сердце бьется о грудную клетку. Его

следующие слова или сломают, или исцелят мое сердце.

- Что ты сказал им?

- Правду. Что я не хочу укреплять связь и брать твою жизненную силу. И еще, я хочу

выразить свое сожаление из-за того, что связь причиняла тебе.

- Ясно.

- Мои братья думают, что без тебя я не могу закончить церемонию.

- И они правы?

Челюсть Амона напряглась, а потом он ответил:

- Нет. У доктора Хассана есть идея, как удерживать Себака подальше от нас, пока мы

закончим церемонию. Мои братья согласились с этим планом при условии, что ты будешь

рядом со мной, пока я не отправлюсь в загробный мир.

- Это я могу.

Амон склонился вперед, сцепив руки.

- Юная Лили, - вздохнул он. – Я хочу, чтобы ты вернулась домой. Сейчас. До того, как все случится.

- Но твои братья думают, что я нужна тебе.

После мрачного короткого смешка Амон сказал:

- Не так, как они думают, - он замолчал и погладил рукой подбородок. – Я верю, что

моих сил хватит, чтобы сделать то, зачем я был призван.

- А если нет?

- То так и будет.

Амон откинулся на спинку стула, словно разговор его утомил. Израненный юноша в

моей комнате был лишь тенью того юноши, которого я знала. Он не говорил о любви, не

говорил, что скучает, или о том, как ценил время, что уж там энергию, что провел со

мной. Но сильнее пугало то, что он больше не верил в свою цель.

Бог солнца был поврежден. Предан телом. Вечным существованием без надежды.

Отчаяние и подавленность были заметны, даже хотя он приглушал нашу связь. Исчезли

его солнечная улыбка, его восхищение новым миром вокруг, его вера, что он все

преодолеет, чтобы исполнить цель. Он точно не был тем человеком, которого я знала и

полюбила.

- Амон? Но выход должен быть. Просто должен.

- Нет, Лили. Его нет.

- Скажи. Дело ведь не только в твоих глазах, я чувствую. Не нужно отстраняться. Я

могу помочь.

Амон медленно выдохнул. А потом он поднял голову с нечитаемым выражением.

- Ты слабая, Лиллиана. Смертная. Я мог бы разрушить тебя лишь силой мысли, если

бы захотел. Тебе нет места рядом со мной. Пора тебе признать это.

Я не могла дышать. Слова ударили больно, хотя я признавала их правду. Я была

слабой и смертной. И, как и говорил Астен, жалким подобием поклонницы. Но хуже было

не признать слабость или понять, что я ему не нужна, - я должна это преодолеть. Я не

питала иллюзий о своих силах и слабостях.

Нет, ужаснее всего было услышать свое полное имя – Лиллиана – с его губ. Он

никогда меня так не называл, и такая официальность напомнила мне, кем я была на самом

деле. Лиллианой. Это имя отец произносил вежливым и строгим голосом. Так мама

называла меня, когда хотела убедиться, что я запомнила ее инструкции или когда она

представляла меня на вечерах.

Этим именем Амон никогда меня не называл.