Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

В этих письмах Каган и Набоков не говорят о приложениях к тексту романа, обсуждая издание и раздел по томам все тех же пяти глав романа. Долинин утверждает, что ради соразмерности томов во второй том (курсив мой. – А. Б.) Набоков решил поместить, «кроме четвертой и пятой глав романа, два приложения: опубликованный в „Последних новостях“ в 1934 г. рассказ, впоследствии получивший заглавие „Круг“, и так называемое „Второе добавление к „Дару“»[464]

(то есть сочинение о бабочках, детстве Федора, научных трудах и анти-дарвиновской теории его отца). Однако ни переписка с Каганом, ни собственные пометки Набокова на рукописи «Второго добавления» или, вернее, «Второго приложения» не подтверждают эту версию (и Каган спрашивает Набокова о возможности не увеличить, а «сократить роман»). На первой странице рукописи этого «Приложения» Набоков сделал следующую запись в прямых скобках: «[первое: рассказ „Круг“, „Посл. Новости“, 1934 г.? Это заглавие опустить и прямо назвать: „Первое добавление“]». Машинописный правленый текст этого произведения (сохранилось пять напечатанных страниц, остальное – рукопись) Набоков от руки озаглавил иначе: «Второе приложение к „Дару“» (подчеркнуто Набоковым). На правом поле без труда можно разобрать вычеркнутое пояснение: «[в конце первого тома после 5-той главы]»; чуть ниже – другой, уточняющий место текста в книге окончательный вариант: «[после „первого приложения“ в том же пятиглавном Даре]»[465]. Пропустив в первой пометке «Первое приложение», Набоков вычеркивает ее и уточняет, что «Второе приложение» следует не «после 5-той главы», а после «Первого приложения» – очевидно, в первом томе романа, в котором рассказывается о научных занятиях Годунова-Чердынцева-старшего и в котором «Второе приложение», стало быть, оказывается на своем месте.

Мы не можем сказать, когда именно Набоков сделал эти пометки – во время работы над текстом «Второго приложения» или уже после того; однако мы вправе теперь утверждать, что во время их написания Набоков намеревался поместить оба приложения в первый том

, а не дополнить ими том второй, как пишет Долинин, соединивший два различных сюжета в один: несостоявшуюся публикацию «Дара» двумя книжками в «Петрополисе» и новый набоковский замысел дополненного романа[466]. Ни в одной из приведенных пометок, как и в переписке с Каганом, вторая часть «Дара», то есть продолжение романа, посвященное жизни Федора и Зины в Париже, не упоминается.

Бойд, а за ним и Долинин датируют «Второе приложение» лишь предположительно – весной 1939 года[467]. Однако главные темы этого блистательного сочинения – «комедия мимикрии», опровержение «пресловутой „борьбы за существование“» и опровержение дарвиновской идеи «естественного подбора»[468]

особенно часто звучат уже после переезда Набокова в Америку. В письме к Алданову от 20 октября 1941 года Набоков сообщил, что пишет «работу по мимикрии (с яростным опровержением „natural selection“ и „struggle for life“) <…>»[469]. В эссе «Мираж Лермонтова», опубликованном в «The Russian Review» в ноябре 1941 года, он также касается темы борьбы за существование: «It might be said that what Darwin called „struggle for existence“ is really a struggle for perfection, and in that respect Nature’s main and most admirable device is optical illusion»[470]. О своей «амбициозной работе, посвященной явлению мимикрии» Набоков упоминает и в письме к Э. Уилсону от 18 сентября 1941 года[471]

. Уилсон посоветовал Набокову напечатать ее в «The Yale Review» – литературном, а не специальном научном журнале, однако она так и не была опубликована, и никаких следов ее отыскать не удалось. В этом письме к Уилсону Набоков приводит тот же двуязычный каламбур «„поваръ вашъ Илья на боку“ = „pauvres vaches, il y en à beaucoup“», русская половина которого появляется в «Ultima Thule», посланном в журнал Алданова в ответ на его письмо от 22 октября 1941 года, что согласуется со временем подготовки Набоковым рукописи этой главы «Solus Rex» для публикации в «Новом журнале»[472]. В письме к Уилсону от 20 декабря 1940 года Набоков использует латинское выражение ad usum Delphini, крайне редкое у него, в том же контексте (говоря об источниках сведений), что и во «Втором приложении»[473].