Продается недостроенный индивидуальный дом...

Однажды утром, когда Рейн шел на свой участок — это было за три дня до окончания отпуска, — его остановил шофер, симпатичный парень, и спросил какую-то улицу. Из самосвала на землю аппетитно капало известковое молоко. Три тонны жирного известкового раствора остались на улице Тарна, 5. У симпатичного парня, оказывается, имелось и двадцать мешков цемента, и просил он недорого. Вечером удачливый строитель мог собственными глазами убедиться в свежести и доброкачественности предложенного ему цемента. В подвале Ану Мармель было достаточно места, чтобы хранить его.

Доски для сарая-времянки Рейн привоз с лесопилки. Вечером он сунул квитанции и счета в специально заведенную для этого папку. Комбинируя, чтоб обошлось подешевле, надо помнить, что комбинации следует скрывать. А для этого необходимо собирать и тщательнейшим образом хранить официальные документы.

В последний день своего отпуска Рейн приехал на участок, как всегда, рано утром. Первым делом сколотил огромный ящик для раствора. Ну, а теперь за работу! Стал накрапывать мелкий дождик. Хорошее или плохое предзнаменование? И хотя он не был суеверным, его руки дрожали, когда он закуривал сигарету. Первый плоский камень лег на место.

Урве пришла под вечер.

— Ну, совсем как на плане! Ну, просто точь-в-точь как на плане дома! — по-детски радостно воскликнула она и как была, в плаще, прыгнула в яму.

Она права. Первый ряд фундамента уже почти уложен, и если глядеть на него сверху, то легко можно узнать план дома.

Рейн, усталый, с капельками пота на лбу, хотел было сказать что-то солидное, но, едва увидел сияющие глаза жены, ее пылающие щеки и ярко-красный рот, как вся его солидности улетучилась. На дне ямы лежал продолговатый граненый камень. Они уселись на нем рядышком.

Урве прерывисто дышала, глаза ее смеялись.

— Мы же целуемся в подвале собственного дома.

Они расхохотались. Урве в шутку посоветовала достроить подвал и продать его за двадцать тысяч, как тот человек, у которого побывал Рейн.

— Этот ненормальный, вероятно, до сих пор ищет Юхана Тухка с улицы Сое. Нет, я за эти деньги целый дом поставлю, вот увидишь.

— Смотри, помни наш уговор, не начни комбинировать,— сказала Урве.

Рейн махнул рукой, но замолчал. Урве встала.

— Сегодня у нас торжественный день. Закладываем угловой камень. Что ж ты утром ничего не сказал? Мы бы отметили это событие.

— Ах, черт, — Рейн сделал круглые глаза и погрозил жене пальцем, вымазанным в растворе. — Разве я не говорил тебе много раз, что сегодня начну класть фундамент?

— Да, но угловой камень? Ведь это он, правда? — носком кеды Урве коснулась одного из камней.

— Допустим, — рассмеялся Рейн, — хотя по правилам угловой камень кладут, насколько мне известно, в цоколь.

— А что такое цоколь?

— Наземная часть фундамента.

— Ага, тогда я знаю, что сделаю. Погоди, я сейчас все устрою. Выберу самый красивый камень...

Она взглянула на камень, где они только что сидели и целовались. Огромный, какого-то особенного зеленого цвета — это было как раз то, что она хотела.

— Мы вытащим его и положим отдельно, да?

— Трудновато будет.

— Да ну! Я же помогу тебе.

В этот вечер они словно заново влюбились друг в друга. Они видели, как воплощается в жизнь их замысел, и это связывало и окрыляло их. Оба были еще очень молоды, у обоих было все впереди. Обоим предстояло много учиться. Время еще не ушло. Безусловно, Рейну всe это несколько труднее. Нo в будущем году работы на участке поубавится. К осени дом будет стоять уже под крышей, окна застеклят. Останется лишь отделка. Значит, можно будет и учиться.

Однажды вечером Рейн, как всегда, с азартом отмерял что-то, пыхтя поднимал тяжелые камни и укладывал их в ряд, любуясь высотой и гладкостью будущей стены подвала. Кладка неотесанного плитняка требует ловкости и хорошего глазомера. Рейн обладал и тем и другим. С каждым новым рядом движения его становилась точнее и увереннее. Росла и какая-то особенная любовь к творению своих рук. Ваттер, бедняга, который жил в наемной квартире и день за днем вкалывал на фабрике, даже представить себе не мог, какие чувства обуревали Рейном, когда он, едва дождавшись конца смены, торопился домой, а потом на участок — продолжать то, что не закончил вчера. Ваттеру были недоступны эти чувства.

Меллок понимал все это гораздо лучше. Старика словно подменили. Его расспросы говорили об искренней заинтересованности, да и на советы он не скупился. Вот хотя бы эти устои. Один черт знает, где Рейн достал бы их, а тут выяснилось, что у старика есть добрый знакомый, который может сварить из старых трамвайных рельсов как раз такие устои, какие нужны строителю. И баснословно дешево. Нет, нельзя судить о человеке по его словам. Меллок, видимо, принадлежал к такому сорту людей, которые на первый взгляд кажутся несносными ворчунами, а на самом деле у них под шершавой оболочкой доброе и отзывчивое сердце.