Продается недостроенный индивидуальный дом...

Дни мелькали с ужасающей быстротой. Урве перевели в отдел информации. Новая работа требовала большого напряжения сил — задание за заданием сыпались на ее голову. Приходилось править рукописи, с чем на первых порах она справлялась не очень хорошо, да и самой надо было писать больше, чем прежде. У Рейна тоже наступили горячие дни — установилась теплая сухая погода, и он почти не бывал дома.

В один из таких весенних дней в отдел информации зашел Эсси и спросил, как подвигается постройка дома и прижилась ли сирень.

Урве читала только что полученное с машинки интервью одного популярного народного артиста. Интервью было интересное. Вопрос Эсси немного смутил ее. После того как посадили сирень, она ни разу не была на участке.

— Пойдем посмотрим, — уклончиво сказала она нарочито веселым тоном.

Эсси промолчал и, чтоб не мешать Урве работать, тихо вышел из комнаты. Вечером он снова зашел: на одной руке — пальто, в другой — портфель.

— Ну, я готов, — сказал он с таинственной улыбкой.

Урве не сразу поняла, в чем дело, — она уже позабыла их дневной разговор. Но потом рассмеялась. Значит, Эсси действительно решил идти?

Эсси был тверд как скала.

Что ж, сегодня так сегодня. Только Урве придется забежать раньше домой.

Рейн осторожно выкладывал стену. Работа эта требует исключительной точности, поэтому он не заметил, как гости пробрались через дыру в заборе, и увидел их только тогда, когда они оказались на участке. Положив молоток на стену, Рейн с любопытством стал ждать. Вечернее солнце удлиняло его тень, и она тянулась через всю строительную площадку: голова мирно покоилась на траве, где по-летнему пышно цвели желтые лютики вперемежку с лиловыми анютиными глазками.

— Привет строителю! — воскликнул Эсси. — Слезай, плясать будешь.

— Тебе письмо, — Урве махала желтым конвертом.

Рейн давно не писал домой, — очевидно, мать тревожилась.

Письмо было от Эро.

Рейн подошел к ящику с раствором и вымыл под краном руки. Разорвал конверт и стал читать. Подробности студенческой жизни не интересовали его: хотелось поскорее узнать, что заставило Эро написать ему. Ага, в последнем абзаце длинного письма. Ну конечно, этого-то Рейн и опасался. Эро просит невозможного. Что так разожгло любовь у этого болвана? Неужели во всем Тартуском университете не нашлось девушки покрасивее, скажем, такой, как Урве? И вообще, ни к чему мужчине связывать себя с девушкой одних с ним лет — такой брак едва ли мог быть удачным.

Урве тихонько подкралась и встала за спиной задумавшегося мужа.

— Что пишет Эро?

— На, прочитай сама.

— Да нет, я просто так спросила, думала — вдруг что-нибудь о Юте?

— Ты не ошиблась. Юта приезжает на лето в Таллин работать, а Эро во что бы то ни стало нужно мчаться следом. Хочет приехать.

— Кто ж ему запрещает. Пусть едет!

— А мы, выходит, предоставляй ему жилплощадь?!

— Ну, не морщись. Что-нибудь придумаем.

Подошел Эсси и, подмигнув Урве, схватил строителя за руку.

— Пойдем, покажешь свои владения. Хочу посмотреть всe, что есть, и все, что будет.

Начался обстоятельный осмотр. Эсси особенно заинтересовался фасадом дома, высотой окон, длиной и шириной террасы и даже тем, какой высоты и из какого материала сделают террасу? Как Рейн думает оформить территорию между домом и забором? Как будет выглядеть парадный ход? Сможет ли машина с брикетом подъехать к окну подвала? Все старания будущего владельца дома показать гостю заднюю часть двора были безуспешными: Эсси словно и не слышал его, задавая все новые и новые вопросы.

Подошла Урве. Обменялась с Эсси каким-то таинственным взглядом, после чего тот схватил Рейна за руку и сказал:

— Ну хорошо, веди теперь во двор.

У сарая Рейн в изумлении остановился. Здесь был накрыт стол, вместо скатерти ящик покрывала белая бумага, на ней — тарелки, вилки, масленка, хлеб и булка, коробки консервов. И бутылка коньяку...

— Прошу к столу! — сделала реверанс Урве.

— Но по какому случаю? — Рейн взял в руки стружку, прислоненную к бутылке коньяку, и прочитал: «16 июня. 1945—1950».

— Тебе это ничего не говорит? — спросила Урве, напряженно глядя на мужа.

— Шестнадцатое июня... — старался вспомнить Рейн.

Эсси подошел к столу.

— Пять лет тому назад, шестнадцатого июня, в субботний день, — начал он свою речь, — дивизия генерал-майора Аллика расположилась лагерем под Таллином, у Раудалуского шоссе...

— Верно! — вскричал Рейд так громко, что эхо прокатилось по другой стороне улицы. — Одну минутку! Я только переоденусь. Сегодня у нас праздник!

И хоть на умывание и на переодевание ушло больше минуты, Эсси не забыл продолжения своей речи.