Продавцы грёз. Том первый (СИ)

Но Орайя уже поняла его план. Она запрыгнула за снегоход, бросила Алексею пистолет, а сама взяла винтовку. Землянин поймал пистолет левой рукой — правая начала болеть и всё хуже слушалась — и, высунувшись из-за укрытия, дважды выстрелил наугад. Конечно же, мимо, но он увидел преследователей. В ответ прозвучала автоматная очередь.

— Этот ублюдок стреляет на ходу, он так и в небо не попадёт — хмыкнул Алексей, подмигивая Орайе. Девушка улыбнулась в ответ и выпрыгнула из-за снегохода.

Алексей услышал два выстрела, потом вопль и треск снегохода, врезавшегося в дерево. Орайя упала рядом и победно улыбнулась.

Рёв снегоходов преследователей стих. Алексей выпрыгнул из-за укрытия и выпустил остаток обоймы в готовящихся к стрельбе противников. Попал в одного, выбив того из седла. Во второго промахнулся, и тот ответил нескончаемой автоматной очередью.

Землянин валялся на снегу, слушая, как пули рвут железную обшивку снегохода. Если одна попадёт в бензобак, им не поздоровится. Большого взрыва, конечно, не будет, но им и маленького хватит.

Орайя поняла это одновременно с ним.

— Есть патроны?

— Нет.

— Плохо. Выкатываемся с разных сторон. Я попробую его снять.

— Хорошо.

— На счёт «три». Раз, два… ТРИ!

Алексей покатился по снегу. Оказавшись вне укрытия, он рванул к деревьям, держа направление к снегоходу убитого им ездока. Автоматчик дёрнул стволом в разные стороны, видимо, думая, в кого стрелять, и направил автомат на Орайю, залёгшую в сугробе. Он успел выпустить короткую очередь и упал лицом вниз. Орайя тоже хороший стрелок.

— Есть! — заорал Алексей. Он чувствовал только злую радость. Они спаслись. — Орайя, ты… Орайя!

Орайя лежала, уткнувшись лицом в снег, и под её левым боком растекалось красное кровавое пятно.

— Орайя!!!

* * *

Он брёл по степи, проваливаясь по колено в снег. Снег, набившийся в ботинки, уже почти не таял. Но ему было плевать на это. Он оголодал, замёрз и хотел умереть. Но смерть упорно не шла к нему.

Это продолжалось уже три дня.

Орайя умирала долго. Она не приходила в сознание, лишь изредка стонала, от чего на её губах пузырилась кровь. Алексей рыдал, стискивая её левую ладонь, и не знал, как помочь. Он перевязал её рану бинтами из аптечки, найденной на снегоходе. Вколол ей шприц какого-то препарата, название которого не мог прочитать из-за слёз.

Очнулась она один раз. Схватила его за руку и быстро заговорила:

— Послушай меня. Когда я умру, ты заберёшь мой Слепок. Пройдёт пара минут. Снимешь… снимешь его как линзу и наденешь на левый глаз. Пройдёт время… пройдёт… и ты заберёшь мои способности. Понял?

— Но ты…

— Я знаю, что мне конец. Я… люблю тебя, чужак…

Её глаза тяжело закрылись.

Когда кровь перестала пузыриться на её губах, Алексей забрал Слепок, поцеловал любимую в щеку и сел на снегоход. Похоронить её он всё равно не мог.

Бензин кончился на исходе дня. Его больше никто не преследовал, хотя Алексей был бы рад, если б кто-нибудь догнал его. Так он мог бы присоединиться к Орайе. Но баки у всех вездеходов одинаковые, а преследователи, видимо, оставили часть горючего на обратную дорогу.

Этой же ночью кто-то сжёг весь лес. Алексей долго стоял и глядел в небо, с которого сыпались снаряды с напалмом, и сжимал в кулаке твёрдую вогнутую линзу — Слепок. Это был подходящий похоронный костёр для Орайи, кто бы его не зажёг.

Лес догорал ещё долго. Алексей видел огненное зарево даже следующей ночью, когда, свернувшись в клубок, валялся на снегу и ждал смерти от холода. Но погода подвела. Задул влажный и по-весеннему тёплый ветер. Потом пошёл снег. Алексей пустился в дорогу, лишь в тот момент, когда чуть не превратился в сугроб.

Лес становился всё реже. Кажется, землянин возвращался не в ту сторону, откуда они пришли. Но ему, в принципе, было плевать. Всё равно с дирижаблем один он бы не управился. Да и куда ему теперь лететь?

Правая рука напрочь перестала слушаться. И дело было уже не в рваных связках. Ныла рана на руке. Алексей раз снял куртку, чтобы посмотреть на неё, но больше не рисковал. Края раны распухли и почернели, от неё дурно пахло. Вскоре запах стал ещё хуже, и правый рукав насквозь промок от гноя. Но это было радостной вестью. Возможно, он скоро присоединиться к Орайе.

Вечером четвёртого дня Алексей наткнулся на людей. Это был большой лагерь, со множеством машин, рядом с которыми стояли платки и полыхали костры.

Он бросился на сторожей с воплями, надеясь, что его застрелят, но те лишь оглушили обессилевшего путника и поволокли куда-то. Его забросили в самую большую палатку, стоящую у внушительной машины или, скорее, танка.

— Кто это? — с интересом спросил бородатый мужчина, с аппетитом поедающий кус зажаренного мяса.

У Алексея свело живот от голода. Но вслед за голодом появилось отвращение. На столе рядом с бородачом лежала человеческая берцовая кость.

— Не знаю, — буркнул один из сторожей. — Пришёл из леса, пытался напасть. Я бы его сразу к остальным отправил, но рожа у него больно знакомая.