Проект "Стокгольмский синдром"

— Ахах, — надрывается хохотом, краснея лицом, а потом резко прекращает. — Я заставила его быть моим, — в ней кипит злость, и она ею пользуется в полной мере, обжигая меня своими словами: — заставила его стать моим, и ты думаешь, он уйдет от меня? — вскидывает бровь, желая нанести на меня сокрушительный удар о возможной беременности.

— Я узнала твой голос, дрянь, — теперь моя очередь, нанести ей в отместку удар. — Это ты тогда вывела меня из здания и выкрала у всех на глазах. Умно, ничего не скажешь. Ты и моя мать в сговоре, вот только одного не пойму, что она тебе пообещала? — Я настойчива в фразах, и Диана почувствовала, что я загнала ее в ею же подстроенную ловушку. — Сразу двух братьев под себя, так? А что, Марк не в курсе, что бывшая женушка подбивает клинья под второго близнеца? Или Марк тебя послал, а ты не смогла без него, но есть Лёня, а?

Диана разозлилась, и все ее тело свело судорогой от перенапряжения. Обстановка накаляется по максимуму, буквально в воздухе искры летают. Значит, я задела ее за больное. Девушка дышит глубоко, ноздри расширены. Она делает пару шагов ко мне навстречу, но я все же стою за спинкой кресла — временное спасение от сумасшедшей идиотки. Она наставляет на меня свой указательный палец, который трясется от дрожи всей руки.

— Какая ты осведомленная, — усмехается. — Хочешь, я расскажу тебе, как Лёня трахал меня, как обезумел тогда в баре, напившись до бессознательного состояния? — Диана по-царски выпрямилась, будто смогла вновь завладеть всей ситуацией. Только ради нашего ребенка, я стараюсь меньше реагировать на все сказанное ею мне. — Ровно за пару недель, наш психиатр начал принимать сильнодействующие психотропные, фактически, я сводила его с ума, только, чтобы выкинуть тебя из его головы, — Диана зарычала. — Вижу, как ранят тебя эти признания, пушинка…

— Не называй меня так! — срываюсь, ударяя кулаком по мягкой обивке. Диана смеется мне в лицо, затем оскаливается и продолжает:

— Он трахал меня так, что порой, казалось, я становилась тобой, дорогая… Он звал тебя, звал, но ты не приходила, и все это время вместо тебя постель согревала я. Мое тело он ласково подминал под себя. Меня он любил, как тебя когда-то! — Выкрикивает, а я замираю. Мое сердце лихорадочно стучит, ударяя пульсом в виски. Злость кипит во мне, словно еще чуть-чуть и вулкан взорвется.

— Заткнись, сука, — сама себя не узнаю, когда поддаюсь вперед. — Он никогда тебя не любил, — отрицательно качаю головой, — никогда! — Диана наслаждается нашей стычкой, буквально по глазам вижу ее ликование от процесса. — Я знаю, что вы имели близость, Лёня ничего не скрыл от меня. Если пыталась шокировать, то ничего у тебя не вышло, дрянь. — Вот так! Напарница моего мужа краснеет от озлобленности, она действительно не ожидала, что я все теперь знаю. — Прежде чем ложиться в койку к женатому мужику, убедись, что его жена давно мертва, или навсегда потеряна, — зло выплевываю слова, которые обжигают мою глотку. Меня трясет, но я стараюсь скрыть дрожь и выступить перед женщиной, отравившей мою жизнь, сильной. Ради своего ребенка, ради мужа, я обязана дать понять Диане, что ей здесь делать нечего.

— А ты не промах, однако, — женщина вальяжно направляется на кухню. Я сначала хотела сбежать, оставить ее здесь и позвать на помощь своего мужа. Но что-то меня останавливало. Должна узнать все подробности, с какой целью заявилась сюда, и беременна ли она от моего мужа. — Не переживай, — доносится ее голос издали, врываясь в мои мысли. — Я не знала, что ты цела и невредима. То, что сбежать удалось — об этом да, мы в курсе. И, кстати, можешь свечку поставить тому врачу и двум санитарам, что помогли тебе. Осталось выяснить, кто же стоял за ними, — закончила она, обернувшись ко мне лицом. Я стояла в проеме, не решаясь войти во внутрь. Готова ждать от Дианы все что угодно. Она же ухмыляется, потом ставит два бокала и разливает из бутылки, которую мы с Лёней купили на следующий день, после моего обнаружения. Напарница моего мужа наслаждается каждым действием, даже разлитием из бутылки красной жидкости — такой символичной, намекая на кровь. Моя мать не должна узнать, кто мне помогал. Как жаль, что вокруг страдают люди. Пульс зашкаливает до критической отметки, и хочется завыть от бессилия. Диана загоняет мне один за другим гвозди.

— Чего ты хочешь? — задаю вопрос в лоб, прекрасно понимая, что у Дианы свои намерения.

— Я? — она останавливается, словно выключатель сработал, но вино льется через край, а нам обеим все равно. Мы, будто коршуны уставились друг на друга. — Давай, я все-таки просвещу тебя немного.

— В чем? — нахмурилась, не желая слушать эту сумасшедшую. Диана, с грохотом ставит бутылку, затем берет полный бокал, отпивает, смакуя вкус красного. Она присела на стул, положив ногу на ногу.