Проект Ворожея (СИ)

Сказанные первые слова будто сорвали затворы, которые держали внутри этой женщины ее боль и долго копившиеся слезы. Они просто полились, превращаясь из одиноких капель в сплошной поток. Без всхлипов и рыданий, которые меня всегда так пугали, раздражали и вызывали желание ломиться прочь, Влада говорила быстро, почти тараторила, словно боялась, что я остановлю ее в любой момент. Смотрела в одну точку, коротко и поверхностно хватая воздух в краткие паузы. А я слушал, испытывая целый убойный коктейль эмоций: стыд, гнев, боль, сострадание и полное бессилие.

– После того как мама с папой погибли, мы с Евкой одни остались. Мне не хотели опеку давать, даже за взятку. Говорили – не справлюсь одна с подростком. Бабушке тоже в опеке отказали – пожилая и очень больная. Тогда Эмиль и предложил мне расписаться по-быстрому. Мы же все равно собирались пожениться, а семейной паре легче с получением опеки. Поначалу все у нас хорошо было. Но потом… У меня как раз карьера в гору пошла, я была так рада, окунулась прямо с головой, была вечно занята. Эмиль стал говорить, что им с Евой меня не хватает, что я постоянно мыслями где-то, что он другого от нашей совместной жизни ожидал. Я отмахивалась, не воспринимала всерьез. Даже злилась. Считала, понять они должны. Ведь я для всех, для общего блага себя загоняю. Слепая дура! Однажды с работы не успевала и попросила Эмиля Еву встретить вечером из музыкалки. У меня же важные дела, а у него так… по мелочи. А он не смог. Или может решил – что там идти, – Влада на секунду стиснула зубы, а потом тряхнула головой, будто решительно отмахиваясь от чего-то. – Не важно. Ева пошла через парк, чтобы сократить, и столкнулась со своими одноклассниками. Она была красивая у меня, – голос женщины дрогнул, как от удара под дых. – Такая красивая, Господи… но из тех, кого заучками зовут, робкая и неуверенная в себе. А там, среди этих мальчиков, был один… ублюдок… она тайно влюблена в него была. Он с ней заговорил, а Ева и растерялась, и не успела сама понять, как они не туда свернули. А когда опомнилась – поздно было. Они ее в подвал какой-то затащили и там… – Влада начала раскачиваться и кусать губы, а ее слезы вдруг иссякли. – Мы ее под утро нашли только. Полуголую, истерзанную, в крови. Я думала, уже тогда рехнусь… но это только начало было. Эти… твари… они на телефоны снимали все, что с ней делали, и потом все это в сеть… А там другие такие же… хвалили их, глумились и издевались над страданиями Евы.

Влада перестала раскачиваться и выпрямилась, становясь словно деревянной.

– Потом следствие. Каждый опрос – как сеанс откровенного издевательства. Отец одного из этих отморозков оказался каким-то чиновником.

– Твою же ж мать, – пробормотал я, хотя что-то такое и предполагал. Стыд – жгучий и удушливый – подступил тошнотворным комом к горлу, как всегда со мной бывает, когда я сталкиваюсь вот с таким бессилием или откровенной продажностью в системе, частью которой являюсь и сам. Умом понимаю, что не могу нести ответственности за все и всех, но и отгородиться совсем не получается.

А Влада продолжала теперь уже короткими, рубленными фразами, почти лишенными эмоций.

– Следователь нам сразу сказал – ничего им не будет. Они малолетки. Ровесники Евы. Максимум – условный срок. Берите деньги. А потом начались звонки. Гадкие надписи на заборе. В сети писали. Присылали куски видео… А я не знала, Антон! – Влада посмотрела на меня беспомощно и отчаянно-виновато, как будто у меня вымаливала отпущения грехов. – Ева молчала, только плакала и замыкалась все больше. Мне казалось, ей нужно общение со сверстниками, хотя бы такое дистанционное. Как я могла не знать? Как пропустить это могла? В комнате ведь ее спала, стерегла. К психологу за руку водила. Работу практически бросила. А потом в один из дней стала видеть это… Я тогда не знала, не понимала, что это. Аура самоубийцы. Неделя за неделей она становилась все насыщеннее. И у других людей тоже стала замечать что-то. Но я думала, что это у меня уже глюки от усталости, недосыпа и нервов. Эмиль… он сначала просил прощения, помогал мне, а потом сдался. Сказал, что его все это достало, что мы молодые и должны нормально жить. Нужно Еву в клинику, и пусть специалисты ее реабилитируют. Скандал устроил, признался, что у него давно есть другая, а все потому, что я сама виновата. Что замуж за него только из-за сестры вышла, что все внимание ей, а теперь вообще меня не видит, и даже в одной постели не спим. А он живой мужчина и все такое. Ева все это слышала. Я в тот день сломалась. Выпила, когда Эмиль ушел, и просто отключилась. Уснула как убитая, а когда проснулась… поздно было уже.

Влада слезла с подоконника и, развернувшись, уперлась лбом в холодное стекло, глядя в сумерки снаружи широко распахнутыми невидящими глазами.