Проект "Ворожея"

— Сколько бы вы ни пытались их изуродовать и испачкать, уродливей и грязнее от этого становитесь только вы. — Больше она не стала задерживаться и быстро ушла.

— Кто эта чертова стерва? — взвизгнул Гомон, как только отмер.

— Мы не разглашаем информацию о сотрудниках, — скрывая насмешку, ответил я.

— Плевать. Кто ей давал право так со мной разговаривать. Кто она, и кто я. Я все равно добьюсь…

— Может, перейдем к делу? — жестко оборвал его все нарастающие словоизлияния. Очевидно, Гомон быстро отходил от шока и собирался воплями создать иллюзию несуществующей смелости.

— Давайте, что там у вас, я, между прочим, занятой человек, — пробурчал он, явно недовольный тем, что я не досмотрел этот спектакль одного актера под названием "Я крут" до конца.

— Я тоже не погулять вышел, — ответил, протягивая ему папку с фотографиями вырезанных на телах жертв рисунков и знаков.

Как только Гомон понял, что перед ним, его крошечные глазки стали как блюдца, а руки затряслись так, что фото разлетелись по полу.

— Это же… — придушенно пробормотал он. — Они ведь…

— Да, вы все верно поняли. Это художества с тел жертв, — сухо подтвердил, собирая фотографии.

— Но почему вы ко мне-то пришли? — он, может, и хотел опять заорать, но горло его не слушалось.

— Ну, вы же всем известный гуру росписи по телу, — привел я довод, глядя в его побелевшее лицо и уже размышляя, не звать ли кого с нашатырем.

— Я художник. Художник, слышите. Это… это… зверство какое-то, — Сорвавшись с места, Гомон забегал по залу вдоль своих непристойных творений, размахивая руками. — Вы должны были предупредить меня, что там. Я бы ни за что не стал бы смотреть на такое. Я же теперь забыть не смогу.

— А давайте вы успокоитесь и подумаете: не мог бы кто-то из ваших учеников или… хм… клиентов сделать что-то подобное? — Я снова прислонился к подоконнику и наблюдал за беготней разволновавшегося творца, на его взгляд, прекрасного.

— Клиентов? — резко затормозил он, злобно прищуриваясь на меня.

— Вы прекрасно понимаете, о чем я, — не постеснялся добавить в голос изрядную долю металла, ибо в гробу я видел сейчас игры в оскорбленную творческую невинность. — Так что мы сейчас не будем пререкаться, а вы просто подумаете и ответите на поставленный вопрос.

Гомон практически подбежал к дверям и плотно их прикрыл, а потом так же торопливо вернулся ко мне, подойдя на некомфортно близкое расстояние. На меня пахнуло тошнотворной смесью кисловатого запаха его пота и приторно-сладкого парфюма, но я не отстранился.

— Послушайте… как вас там… — пробубнил он, глядя снизу вверх.

— Капитан Чудинов, — подсказал я.

— Точно. Так вот, капитан, мои, как вы выразились, клиенты — это сплошь ценители прекрасного, а не какие-то там психи-извращенцы. Все они состоятельные и весьма уважаемые люди, щедрые меценаты. — Я не смог сдержать усмешку, услышав последнее, и Гомон раздраженно поморщился, заметив мою гримасу, но продолжил: — Да, не отрицаю, у некоторых есть странные фантазии, но ничего… подобного. А что творится в головах учеников, я понятия не имею. Они платят — я учу. Чем они там живут, дышат, и что творят — мне глубоко плевать. Так что вы совершенно напрасно пришли сюда со своими фото, вопросами и этой…

Он глянул в сторону дверей, будто боялся, что Влада может в любой момент вернуться.

— Само собой, рассказывать о том, что вы сейчас назвали странными фантазиями, вы не намерены? — усмехнулся, уже точно зная ответ.

— Естественно. И поверьте, у вас нет и никогда не будет полномочий заставить меня сделать это. Поэтому прошу, по-хорошему пока — уходите отсюда и не возвращайтесь. То, что вы мне тут показали, натуральный садизм, и вам стоило скорее уж в какой-нибудь тематический клуб наведаться, сейчас они расплодились, или там в местную психушку, да к черту за пазуху. Куда угодно, а не ко мне в галерею.

— Ладно, — я уже внутренне смирился с тем, что здесь ничего не узнаю. — Возможно, я и воспользуюсь вашим советом, господин Гомон. Но сами рисунки вам ничего не напоминают? Не знаю, как это называется… типа, стиль, почерк или как там у вас художников…

— У нас, художников, для такого, что вы показали, нет названия, — снова почти сорвался на визг он. — И рассматривать тщательней я отказываюсь, и вы меня не заставите. Всего хорошего, капитан Чудинов.

Гомон вылетел из зала, проорав по дороге: "Лидочка, проводи его".

Когда я вернулся в машину, Влада сидела, задумчиво глядя перед собой, и на меня едва посмотрела.

— Зря потратили время? — тихо спросила она, когда я уселся.

— Ну почему же зря? Теперь у нас есть еще один желающий настрочить кляузу, так что день прошел не впустую. — Черт, даже сам не заметил, что, говоря это, вроде как объединяю Владу и себя в некую единую команду.

— Он просто отвратительный человек, — горько вздохнув, сказала она.

— Что, тоже кого-то убил или собирается? — я даже не язвил, просто спросил.

— Не физически, — помолчав, ответила женщина, одарив меня немного недоверчивым взглядом. — Он ненавидит их за то, что они красивые.

— Кого? — не понял я.