Проект Зен

Ролик оказался презанятным. Для начала он был снят микроботом детективного агентства «Пинкертон и Ко», и соответственно, считался документом, имеющим юридическую силу. А ведь двадцатиминутная нарезка с неизменным информатором[40] в правом верхнем углу экрана демонстрировала все стадии измены: съем двух проституток на Фрайдей-роад, копию оплаченных электронных чеков, заверенных личным ID некоего Александра Митчелла-Третьего, пьянку в ресторане «Лагуны», несколько оргий в ее президентском люксе, на пляже и т. д. Апофеозом грехопадения, если я правильно понял расставленные акценты, являлся финальный сорокасекундный отрывок, на котором мистер Митчелл, пребывающий в состоянии наркотического опьянения, дарил одной из ночных фей платиновую цепочку с крестиком от ювелирного дома «Tiffany amp;Co».

Что такое жажда мести, я знал не понаслышке, поэтому быстренько ополоснулся, оделся, вышел из раздевалки и, дождавшись Лиз, озвучил свое решение…

В «Парадизе», торговом центре для очень состоятельных граждан, мне пришлось основательно потратиться: одежда, подобранная для меня мисс Торндайк, стоила как новенький флаер средней ценовой категории. Лиз, пытавшаяся взять все траты на себя, слегка обиделась. А потом отомстила, подарив дорогущий комм от «INT» и совершенно фантастические солнечные очки. Потом она затолкала меня в салон красоты, о чем-то пошепталась со стилистами и куда-то упорхнула.

Два часа сорок минут изощреннейших пыток я перенес стоически – ушел в вирт, где решал задачи по астронавигации, в условиях активного противодействия врага. А когда вернулся в реальность и увидел себя в трехмерной динамической модели, «прогуливающейся» по салону, потерял дар речи. Еще бы, образ, который создала троица совсем молоденьких девиц, выглядел на миллион кредитов или что-то около того. Еще через шесть минут, когда в салон ворвалась Лиз, я потерял еще и способность связно мыслить: мастерски подобранный макияж добавлял ее и без того идеальному лицу немалую толику чувственности. Коротенькое коктейльное платье, как-то уж очень эротично подчеркивающее линии фигуры, пробуждало совершенно безумные фантазии. А изменившаяся пластика, легкая поволока во взгляде и будоражащий аромат духов заставляли чувствовать себя чем-то вроде праха у ног богини Страсти!

Кстати, такие сильные ощущения Элизабет вызвала не только у меня: две из трех девиц, работавших со мной, смотрели на нее с плохо скрываемым вожделением, а третья – с черной завистью.

Лиз это почувствовала. И переключила их внимание на меня:

– Милый, может, ну ее, эту вечеринку, а? Давай вернемся домой, отключим коммы и снова завалимся в спальню!

– Коммы можно выключить прямо сейчас… – скользнув к ней, плотоядно ухмыльнулся я. – И начать… в флаере… по дороге домой…

Предложение было принято на ура, и я, подхватив мисс Торндайк под локоток, повел ее к ближайшему лифту. Шли быстро, демонстрируя нетерпение. Во время подъема на крышу кусали губы, обжигали друг друга прикосновениями и «плавились» от сдерживаемого желания. А когда вышли из башенки, я легонечко придержал Лиз за руку и без тени улыбки поинтересовался:

– А ничего, что вот такое твое поведение тоже можно счесть… э-э-э… предосудительным?

– Уведомление о безусловном расторжении брачного контракта я отправила еще вчера. Подтверждение из мэрии уже получила. Значит, имею полное право творить все, что хочется и можется.

Творить все, что хочется и можется, Элизабет начала еще на крыше «Парадиза». Вызвав не такси, а лимузин. Чуть позже, ввалившись в «Лазурную Лагуну», сняла один из шести «платиновых» номеров. А затем потащила меня в сауну.

Особой логики в ее поведении я не заметил. Но подыгрывал, как мог, – от ресепшена до двери номера нес ее на руках, от души попарился, принял душ, без возражений прошел в спальню, включил там тихую музыку и, как был, мокрым, завалился на кровать.

Следующие три часа мы болтали. О чем? О голофильмах и экстремальном спорте, о поэзии и архитектуре, о путешествиях и юмористических шоу. Хотя нет, говорила в основном Элизабет. И показывала записи со своего комма. А я слушал, смотрел и получал удовольствие.

Часа через три, закончив демонстрировать понравившиеся ей рисунки, увиденные, кажется, в галерее гиперреализма Нью-Нагано, она вдруг вырубила 3D-проекцию и посерьезнела:

– Алекс – один из совладельцев «Лагуны». О том, что я прилетела сюда с мужчиной, ему наверняка доложили. Систем видеонаблюдения в Платиновых и Золотых люксах нет, запустить к нам микроботы без его санкции охранники не посмели бы, следовательно, о том, что мы с тобой сейчас вытворяем, он может судить только по расходу электроэнергии…

«В Сеть мы не выходили, после сауны включили акустическую систему в спальне, значит, занимаемся любовью…» – мысленно прокомментировал я.