Профессия

         Где-то на заднем плане сознания проносится мысль, что я давно не был с женщиной и могу облажаться, но желание настолько сильно, что затмевает все остальные мысли.

– Я тоже, – говорит она просто. – Не хочу отпускать тебя.

         В ее поведении сквозит и уверенность, и робость. Похоже, что желание тоже накрыло ее с головой. А ведь ей нет и двадцати. Наверное, я хорошо выгляжу сегодня.

– Энжи, – я делаю шаг к ней, и она оказывается в моих объятиях.

         Хватается за меня руками, стаскивает рубашку. И я почему-то думаю о том, что если пистолет на щиколотке, она не сможет при мне раздеться. Да и я, пожалуй, не смогу. Посмотрим, у кого из нас двоих больше тайн.

         Я стягиваю ее майку и приникаю к соскам, которые меня так манили, обхватываю ее ноги в тугих джинсах.

– Мне надо в ванную. Ненадолго, – она отступает.

         Оставшись один, я оглядываю комнату и, не обнаружив глазков видеокамер, снимаю обе кобуры и прячу под снятую рубаху. Одеться будет сложнее, но не невозможно. Уверен, что сейчас она занимается примерно тем же, что и я.

         Энжи возвращается совершенно голой, подходит и прижимается ко мне всем телом. И я перестаю думать о том, какие мотивы заставляют ее поступать именно таким образом.

24. ЭНЖИ

         Потом это снова настигает – мысль о том, что ее проблемы, ее причины, ее мотивы заставили ее затащить меня в постель. Она не очень активна, но предельно податлива, как кусок пластилина. Я думаю о том, способна ли она чувствовать, пытаюсь растормошить ее скованные ощущения, но она очень напоминает новичка, который плохо знает те вариации, которые могли бы его удовлетворить вероятнее всего. Она просто подчиняется мне. Я ласкаю ее изумительное тело, пытаясь выхватить его из постоянной боли и ввергнуть в стихию совершенно иного свойства.

         Наконец, Энжи со стоном нетерпения подается ко мне, обрывая мою нежность. И вдруг я понимаю, что я первый мужчина в ее жизни. Она зажмуривает глаза и никак не реагирует на боль, которую я ей причиняю. И я, о Боже, я не хотел этого!

– Энжи!

         Я приникаю к ее губам, пытаясь вернуть ее к прежним желаниям, если только они были. И она отвечает мне, она всхлипывает, ее тело вдруг обретает способность получать удовольствие. Ей доступно это. Я счастлив. Я счастлив за нее. Я счастлив за себя. Я счастлив.

         Мы лежим потом молча. Я закрываю ее груди своими руками и прижимаю ее к себе. Не даю ей подняться. Не отпускаю. Целую ее пестрые волосы. Уже не думаю о мотивах, которые могли ее подтолкнуть отдаться незнакомому мужчине при первой встрече. Это же не высморкаться. У нее никого не было до меня.

– Энжи...

– Что?

– Простила меня?

– За что?

– Я прибавил тебе боли.

– Ненамного.

– А было много?

         Она оборачивается.

– Когда?

– До меня.

– Боли?

– Мне так показалось. Глаза у тебя такие. Черные.

– Глаза от отца.

– Ясно. Встречаться будем?

– Когда? – спрашивает она снова.

– Вообще.

– Не знаю.

– Спросишь разрешения?

         Она молчит.

– Энжи...

         Она молчит.

– Энжи...

         Еще пристрелит сгоряча чего доброго.

– А ты точно не встречаешься со Слуцкой?

– Встречаюсь, но мы не любовники. У нас деловые отношения.

– Я это проверю.

– Проверь.

         Она все-таки поднимается и уходит в душ. Дает мне время одеться и собрать оружие. Возвращается в своих джинсах и маечке. Я смотрю на ее успокоившиеся соски и думаю, прикидываться мне и дальше дурачком или выхватить у нее пистолет, положить ее на обе лопатки и повторить всю процедуру.

         Может, и она думает о чем-то подобном, потому что говорит вдруг, оглядывая мою фигуру. 

– Ты очень мощный. И очень нежный.

         Соблазн схватить ее за ногу велик, но я сдерживаюсь.

– Поцелуй меня, – прошу, останавливаясь у двери.

         Она подходит своей легкой походкой. И я делаю это машинально – хватаю ее за ноги, задираю штанины и целую в холодные коленки. Оружия нет...

         Ничего нет. Она могла оставить его в  ванной, конечно. Или в любой другой комнате этого особняка. А могла не оставлять нигде. Его просто могло не быть. Она могла оказаться просто девчонкой, которая мается от скуки, родители которой далеко и которая предоставлена сама себе. Всего лишь...

– Что это было?

         Она отступает с улыбкой.

– Приступ нежности.

         Я тоже смущенно отступаю, берусь за ручку двери.

– Мы не поговорили толком, но я думаю, еще увидимся и познакомимся поближе, – говорю с надеждой.     

         Звучит парадоксально: ближе некуда.

– Запиши мой мобильный, – заканчиваю все-таки.

         Она щелкает кнопками своего «сони эриксона». Неплохая вещица, недешевая. Ее родители – бизнесмены в Лондоне. Передо мной – обычный золотой ребенок, достойная соседка Слуцкого. Только... боль в ее глазах меня сбила.

         Сейчас ее взгляд кажется еще более влажным. Застывшая влага. Лед, который не тает. Даже от моего тепла.

– Моя милая девочка, – говорю вдруг я. – Я не знаю, кто ты. Но я хочу только одного – чтобы от этого свидания тебе стало хоть немного легче…

         Она смотрит очень холодно. Нет даже прежнего расположения ко мне в ее черных глазах. Я чувствую отчуждение. Похоже, что мой «приступ нежности» подействовал на нее отрезвляюще.