Профессионалы

Небольшое сечение штрека (полтора метра шириной и метр восемьдесят в высоту) не позволяло воспользоваться бурильными машинами, поэтому шпуры, как и семьдесят лет назад, проделывались с помощью ручных перфораторов с пневмоподдержками. Два проходчика в респираторах и очках для подводного плавания на сухую обуривали забой практического очертания (большему количеству в узком штреке просто не поместиться). Сначала наклонные врубовые шпуры, потом откольный ряд и в самом конце оконтуривающие. Третий, расположившись за их спинами, подавал буровые штанги и менял коронки, четвёртый передвигал воздуховод приточной вентиляции и прожектор. Белая известняковая мука кружилась в воздухе. Некоторое количество пыли, весело искрящейся в лучах прожектора, уносилось исходящим потоком воздуха, но большая часть оседала на стенах, полу и брезентовых робах проходчиков, превращая их в снеговиков.

После окончания бурильных работ проходчики покидали забой, прихватив с собой перфораторы, а навстречу уже протискивались двое взрывников. Сноровисто зарядив шпуры (три замедления – это не много), они собирали взрывную сеть и выходили в штольню, унося прожектор и разматывая магистральные провода. Уже в штольне взрывник подсоединял провода к конденсаторной подрывной машинке, раскручивал ручку и, предупредив всех, кто находился в штольне, чтобы открыли рты, нажимал на кнопку. В штреке гремел взрыв.

Электрик включал вентилятор на полную мощность, чтобы поскорее выдуть из забоя облако взрывных газов. Проветривание занимало всего несколько минут. Как только оно заканчивалось, электрик восстанавливал освещение, и проходчики устремлялись в забой. По старинке, с совковыми лопатами и тачками. А также ломиком для оборки разрушенного камня со лба забоя. Пять кубических метров раздробленного взрывом камня – это не так уж много. Тридцать минут – и забой девственно чист. А в штольню уже спускается смена.

Вот так, по полтора погонных метра за смену, и набиралось шесть метров в сутки. Хотелось бы быстрее, да никак. Проходчики не знали, куда именно ведёт штрек. Но догадывались, что явно не в библиотеку Ивана Грозного. А с учётом того, что маркшейдер, периодически проверявший направление и пройденное расстояние, имел воинское звание подполковника, сделали вывод о нецелесообразности любых вопросов. Как говорится: меньше знаешь – спокойнее спишь.

Когда после одной из отпалок буровая штанга, не пройдя и полметра, вдруг рывком провалилась в глубину, проходчиков поблагодарили и выгнали из забоя. Оставшийся целик военные разбирали самостоятельно. С помощью кирок, ломов и какой-то матери.

* * *

На следующий день Лавров продолжил обзвон руководства стран, входивших в НАТО. Латвию, Литву и Эстонию он пропустил – с ними уже плотно работали, и его вмешательство не требовалось. С монархом Люксембурга великим герцогом Анри переговорил совсем коротко:

– К вам завтра подъедут от Шаманова, загрузите им четыре тонны золота, и армия переходить границу не будет.

– Откуда четыре? У нас весь золотой запас страны чуть больше двух тонн.

– Меня абсолютно не волнует размер вашего золотого запаса. Контрибуция составляет четыре тонны. Не хватает – доложите своего или соберите с подданных. Чай, не обеднеют. Нам страну восстанавливать надо, а овёс нынче дорог.

Прежде чем звонить королю Нидерландов Виллему-Александру, Лавров решил посоветоваться с Шойгу:

– Послушай, я сейчас буду звонить в Нидерланды и хочу предварительно согласовать наши действия. Когда туда Шаманов заходить планирует?

– Первая армия уже на границе. Так что как вы всё согласуете, так сразу. Воевать не хотелось бы. Страна богатая, а мы там будем как слон в посудной лавке. Можем что-нибудь полезное разнести ненароком.

– Хорошо, насчёт полицейского сопровождения колонн я договорюсь. Слышал, что там находятся многочисленные хранилища мобилизационных запасов НАТО.

– Да, на военной базе Эйгельсховен. Это недалеко от Керкраде. Там только бронетехники свыше тысячи шестисот единиц.

– Нам из этого что-нибудь нужно?

– Нет. Возьмём только амуницию и провиант. Хотя погоди, вспомнил. У них там имеется много бронированных ремонтно-эвакуационных машин М88А2 «Геркулес». Вот их все заберём. Причём прямо с экипажами. И с ЗИПом. Я на них поглядывал с завистью, еще когда руководил МЧС. Сейчас они нам ой как понадобятся. А всё остальное будем приводить в состояние металлолома прямо по месту.

– «Геркулес» – что это за зверь такой? Ремонтно-эвакуационные машины, это ведь что-то вроде техпомощи для танков?

– Именно. Эта штука способна не только утащить битый «Абрамс» с поля боя, но и отремонтировать ходовую прямо на месте. Или движок, например, поменять.

– А зачем они нам? Наши танки таскать?

– Нет, разбирать завалы в условиях высокого уровня радиации. Броня там тонкая, всего пятьдесят миллиметров, но для защиты от излучений и этого хватит. Не на сто процентов, разумеется, но ослабит прилично. Ты японский трактор «Камацу» видел?

– Видел, конечно. Ещё тот зверюга. Пятьдесят тонн японской техники в одном корпусе – это просто не с чем сравнивать!