Профессор Допотопнов. Необыкновенные приключения в недрах Земли.

— Как раки к кипятку! — мрачно прошептал Станислав.

XV

ТРИАС

Золотые лучи восходящего солнца нежным пурпуром окрасили небо и весело заиграли на зелени лугов и лесов и на зеркальных водах. Гигантские хвойные деревья слегка покачивались и наклоняли свои вечнозеленые ветви, словно приветствуя друг друга. Тут же важно колыхались пушистые ветви саговых пальм, дивных деревьев, представлявших как бы слияние трех разных пород. Они напоминали и папоротники, и хвойные деревья, но больше всего позднейшие пальмы. Плоды, в виде шишек с непокрытыми семенами, приближали их к соснам и араукариям.

Араукария Саговая пальма

От папоротников они позаимствовали пушистые листья, выраставшие из верхушки ствола. Они не так стройны, как пальмы, несколько тяжелы и грубоваты на вид, но все же очень на них похожи. Рядом с гигантскими хвоями, они нисколько не теряли, наоборот, давали тон картине, так как были самыми совершенными представителями растительности своего времени. У ног их теснились кусты, травы, целый лес разных мелких растений триасового периода.

Открыли глаза дневные животные, ночные же спешили укрыться в своих мрачных углах.

Проснувшиеся путешественники были поражены красотою развернувшейся перед ними картины. Недоставало лишь оживленной легкокрылой толпы высших насекомых и шумных птиц для полного подобия нынешнего тропического леса. Осторожные, подозрительные четвероногие прятались в тени деревьев, в кустах и траве, и трудно было даже заподозрить их присутствие.

Зато растительный мир являлся здесь во всем своем великолепии и красе. Путешественники долго бродили по прелестным рощам и лужайкам и наконец набрели на живописный берег реки, лениво катившей свои мутные воды.

Торжественную тишину нарушало лишь стрекотание жестких крылышек кузнечика, самого старого представителя крылатого царства, и других насекомых, скрытых средь ветвей и в траве.

Ни одно животное не попалось им навстречу. Над самой рекой только они убедились наглядно, что местность кишит затаенной жизнью. Приблизившись к берегу, они услышали какой-то странный шум и невольно остановились.

Из-за деревьев быстрыми прыжками приближался великолепный крокодил, рядом с которым наибольший современный собрат его казался бы карликом. С каждым скачком в прямом направлении широкий и плоский великан пробегал в одно мгновение сотни две шагов, затем зигзагом сворачивал в другую сторону и опять стрелою пролетал 200 шагов. Еще одна секунда, и раздался оглушительный шум. Плоскоголовое и короткошейное чудовище бросилось в воду и с такой силой ударило по волнам своим могучим хвостом, что пена взлетела чуть ли не на 20 футов в вышину. Затем опять наступила тишина.

— Знатная штука! — заметил Станислав, который стал понемногу привыкать ко всякого рода гадам и перестал их так бояться.

— Да, ничего себе, — буркнул лорд. — Что это за животное? — обратился он к профессору.

— Это белодон, — ответил тот, — сеющий на пути своем страх и разгром. Ни один гад не решится приблизиться к реке, которую он избрал своим притоном.

— А на суше он не опасен? — спросил Станислав.

— На суше он часами лежит неподвижно и вынюхивает добычу. Почуяв ее, он с быстротою молнии бросается на нее и втаскивает в воду, где разрывает крепкими когтями своих передних лап и съедает. Он чрезвычайно ловок и неустрашим в своей стихии, на суше же несколько робок, неловок и неуклюж. Лишь страх может заставить его быстро двигаться.

— Зачем же он вылезает из воды, если ему лучше там?

— Во-первых, он любит греться на солнце, а во-вторых, у него натура цыганская. Он не может долго оставаться на одном месте и переходит из одной реки в другую. Но это не самое большое пресмыкающееся здесь. На суше здесь водятся виды гораздо крупнее.

— Неужто?! — воскликнул с удивлением и испугом Станислав.

— Именно. Ты не забывай, мой милый, что мы в триасе. Как и следующие два периода, это — рай пресмыкающихся. Они живут здесь бесчисленными толпами всевозможных пород и видов на суше и в морях, являясь повсюду полновластными хозяевами. Необычайные размеры многих из них могут идти в сравнение разве с их чудовищной внешностью. Особенно поражают своею колоссальною величиной некоторые сухопутные их виды — из обширного отряда

Ландшафт триасового периода; на переднем плане белодон динозавров. Впрочем, кроме пресмыкающихся, здесь достигают внушительной величины и некоторые земноводные, а именно из группы известных уже тебе лабиринтодонтов.

Скелет триасового лабиринтодонта

— И мы можем встретить всех этих чудовищ? — спросил Станислав.

— Ничего нет легче. Не пугайся, однако. Мы для них совершенно незнакомые предметы, и они из врожденной осторожности будут нас избегать.

— А если мы встретим какого-нибудь голодного гада?

— Гм… тогда, пожалуй, он примется за нас.

Станислав только вздохнул.