Профессорятник

Беспристрастный анализ антигумилевских упражнений Клейна, не лишенных известной «изысканности», наводит на простую, как манная каша, истину: будь Л. Н. Гумилев «трижды гением», ему никогда не простится вполне вразумительный для студента и даже старшеклассника научный тезис о неразрывной связи этноса с территорией (ибо это, оказывается... «антисемитизм»!), и он всегда будет ассоциироваться единомышленниками Клейна со «спекулятивной философией» и «мифотворчеством». Главное, унизить, дискредитировать, «опустить» выдающегося Человека. (Кстати, в одном из последних своих пасквилей, бывший зэк Клейн (справедливо или несправедливо осужденный по советским законам за му-желожество) как раз и навешивает ярлык «опущенного» политическому зэку Гумилеву, будто их нары находились рядом и будто статья за клевету сегодня и не появилась в уголовном кодексе).

Делавший свои первые робкие шаги в науке Лев Самуилович с анализа проблем происхождения славян, и, прежде всего, с резкого отрицания их автохтонности на тех территориях, где их застала история (разумеется, без указания соответствующих фактов), видимо, с «младых ногтей» досконально (лучше Гумилева) разобрался во всех тайнах взаимоотношений этноса и территории. Многие этнологические и исторические работы самого Клейна, как ранние, так и поздние (благо их у него много) как раз отличает «безоглядная смелость идей, громогласные проповеди, упование исключительно на примеры и эрудицию», то есть, то, что, по его мнению, как раз и является «оружием дилетантов».

Лев Николаевич вполне неоднократно и справедливо подчеркивал, что «этнология — наука, обрабатывающая гуманитарные материалы методами естественных наук». В этой связи упрек Клейна о том, что методы исследования, используемые Гумилевым, не адекватны предмету его исследования, вызывает умиление, поскольку полезны все приемы, способы, нормы и действия, способствующие решению конкретной задачи. (Кстати, Ф. Бэкон сравнивал метод со светильником, освещающим дорогу в темноте, Р. Декарт методом называл «точные и простые правила», соблюдение которых способствует приращению знания и т. д.). Заметим, претензии к используемым методам исходят не только от Клейна-археолога, но и от Клейна-историка, прекрасно осведомленного о том, что древние греки среди девяти муз чтили Клио. Преувеличивать значение метода, считать его более важным, чем сам предмет исследования, значит, вести речь о метафизической интерпретации метода познания, противостоящего диалектическому и сводящегося к абсолютизации того или иного элемента целого.

Ярким примером того, что Клейн не потрудился вникнуть в суть концепции Гумилева, (или, скорее, искусно «наводит тень на плетень»!), служит следующий его пассаж: «Автор этой книги должен был, в конце концов, обратить свой пафос против евреев, потому что это опасное племя самим своим существованием опровергает гумилевскую концепцию о неразрывной связи этноса с территорией. Оторванный от своей исконной территории и расточенный по миру этот народ давно должен был погибнуть, а он существует везде и достиг известных успехов. Соединенные на прежней родине евреи должны были, если следовать учению Л. Н. Гумилева, наконец-то воспрянуть, добиться больших высот и создать истинный очаг, притягательный для всех евреев. Но не туда тянет еврейскую иммиграцию, а высшими достижениями еврейской культуры остаются те, что достигнуты в Одессе и Париже, в Нью-Йорке и Будапеште. Впрочем, народ США тоже никак не укладывается в концепцию Л. Н. Гумилева» (4, с. 236).

Что можно на это ответить? Предельный возраст этноса (где-то 1300—1500 лет) установлен отнюдь не Гумилевым — это следует из западных университетских учебников по антропогеографии (к сожалению, об этом не ведает не только Клейн, но и многочисленные искренние сторонники концепции Льва Николаевича). Поэтому жизнь жителей земли обетованной, на многие сотни лет ее оставившие, никак не укладывается в представления Гумилева о взаимоотношениях этноса и ландшафта. В этой же связи реплика Клейна о том, что «народ США тоже никак не укладывается в концепцию Л. Н. Гумилева» выглядит просто малограмотной, поскольку она и не должна укладываться.

Однако хватит о Клейне (кстати, недавно Льву Самуиловичу исполнилось 85 лет, и мы пожелаем ему здоровья).

Увы, ожесточенная критика идей Л. И. Гумилева не утихает и в последние годы, при этом ее стрелы неизменно направлены все против той же «антисемитской сути» его учения. Подтверждением этому служит недавно опубликованный труд В. Шнирельмана «Хазарский миф: идеология политического радикализма в России и ее истоки», изданной в Израиле в 2012 г. (7). Лев Николаевич имел свое мнение о хазарах, у Шнирельмана — другое. Допустим, Гумилев ошибался в отношении хазар, но ведь не исключено, что неправ как раз В. Шнирельман и К° в своей трактовке восхваления хазар. Где же в этом случае так высоко чтимый истинными подвижниками науки такт исследователя?