Профессорятник

Впрочем, речь в данном случае — не о Блехцине-шахматисте, а о его незабываемой попытке в семидесятые годы выступить на одной их международных конференций по экологии непременно на английском языке, что считалось в то время «высшим пилотажем». Маленькая загвоздка состояла в том, что молодой кандидат наук не только им не владел, но даже не был как следует знаком с английским алфавитом. Поэтому просьба к друзьям оказалась более чем оригинальной: перевести его страничное выступление русскими буквами в английской транскрипции. Сказано — сделано, и с этой заветной «ксивой» оратор самоуверенно вышел на трибуну экологического симпозиума в Ленинграде, чтобы сразить присутствующих не только новыми идеями в области экологии, но и успехами в лингвистической сфере.

После выступления, Олег Петрович Литовка — общепризнанный лидер «тусовочной компании», который никогда не лез за словом в карман своих мешковатых брюк, давясь от хохота, прокомментировал выступление Игоря Яковлевича весьма своеобразным способом:

— Слушай, Мука

(так он предпочитал обращаться к своему другу[1]), из твоего выступления мы четко смогли разобрать лишь одно выражение: «еврей-момент», которое ты употребил целых 3 раза. Любопытно, что бы оно значило?».

Не растерявшийся Игорь Яковлевич на это едкий «наезд» ответил весьма достойно:

— Литовка! Во-первых, не «еврей-момент», а «энвайрэн-мент» («environment»), что означает «окружающая среда»; а, во-вторых, я настоятельно рекомендую Вам[2] изучать английский язык — с ним у вас о-о-очень большие проблемы.

Отличное настроение компании было обеспечено на несколько дней.

24. ИННОВАЦИИ В ЗООПАРКЕ

Современная молодежь, знакомая с десятками, если не с сотнями, марок пива, вовсе не подозревает, что в советское время в розничной продаже их появлялось фактически две-три, притом крайне невысокого качества, с остававшимся в бутылке не очень приятным на вкус осадком, отдававшим непереносимой кислятиной. А вот в ГОСТе их фигурировало значительно больше: светлое Жигулевское, Рижское, Московское, Ленинградское и темное Украинское, Мартовское, Портер, Бархатное и др., а к московской Олимпиаде-80 даже было сварено первое советское баночное пиво «Золотое кольцо», которое большинству советских мужчин, увы, так и не удалось отведать.

Существовавшая в СССР постыдная система так называемых «пивных точек» (ларьков и пивных бочек) являла собой трансформированную (в смысле — ухудшенную) форму дореволюционных питейных подвалов, и как магнитом притягивала огромное количество мужского (а порой — и женского) населения. Пивные точки служили важными центрами «культурного досуга», местом, где можно было отвести душу с друзьями, поговорить за жизнь, о политике и футболе, спустить оставленную с зарплаты заначку. Выражение центры «культурного досуга» берем в кавычки хотя бы потому, что никаких туалетов возле пивных точек не было и в помине, и как следствие этого, ближайшие подворотни в крупных городах, как правило, источали крайне неприятный запах, оставлявшийся любителями пива.

Некоторые из таких любителей, ловко пряча свои движения от посторонних, подливали себе в кружку сорокаградусную, получая при этом тот самый знаменитый «ерш» —

в прямом и переносном смысле «сногсшибательный» напиток.

Дивную картину представляла сама процедура покупки продукта. Одни клиенты, глотая слюни, с вожделением ждали, пока освободятся (нередко обглоданные гунявыми ртами) кружки, другие приходили с алюминиевыми бидончиками, третьи — с трехлитровыми стеклянными банками, а иногда приходилось видеть чайники, кувшины и более странные емкости. Ларьки функционировали с вопиющим нарушением санитарно-гигиенических норм. Поскольку кружки после каждого покупателя не мылись, а лишь ополаскивались мутной, многократно использовавшейся водой, некоторые мои друзья в модных тогда кейсах носили с собой свои бокалы, в которые и просили налить освежающий напиток. Закусывали же свежее пивко — чем бог послал: кто воблой, раками, а кто соленым хлебом и всем прочим, что могло попасться под руку.

24. Инновации в зоопарке