Программа замещения

Алина снова, как тогда в апреле, сидела у кроватки с маленькой Аринкой, шептала ей ласковые теплые слова, держала в ладонях маленькие кулачки и вдыхала этот волшебный запах ребенка, запах сладкого молока, молодой травы, белья, высушенного на солнышке. Не могла насмотреться на спящую малышку с еще по-младенчески красными бровками, с крохотным носиком, так напоминающим папин, и полными щечками.

Сидя в детской, она слышала, как пришел Егор после работы, долго вздыхал, переобуваясь в домашние тапочки, мыл руки в ванной, как обычно, под сильной струей воды, открывал дверь гардеробной и надевал домашнюю одежду, оттягивая резинки фланелевых штанов. Он уже не звал ее, не успев зайти в квартиру, он точно знал, где она сейчас находится и что делает. Судя по времени суток, уложила «дочку» спать. Теперь это была только «ее» Ариша, не их совместный ребенок. Их малышка умерла почти шесть месяцев назад. Внезапно.

«Просто остановилось маленькое сердце. К сожалению, так бывает», – подтвердили врачи. «Просто», «к сожалению», «так бывает» – какие маленькие, короткие слова для такого большого горя. Для кого «просто»? Что значит «к сожалению»? Кому легче, что «так бывает»? Почему именно с ними? Это были вопросы, которые Егор прокручивал в голове бесчисленное множество раз, так и не получив на них ответа – ни от Бога, ни от матушки судьбы.

Он очень отчетливо помнил утро, когда Алина разбудила его перед рассветом и растерянно, как будто не ожидала этого, сообщила, что у нее отошли воды.

После смерти матери Егора они с женой переехали в квартиру отца.

– Надо батю поддержать! – сказал Егор. – Нам тяжело, а ему и подавно. С нами, Алинка, ему будет легче. Ты вот внучку ему вынашиваешь. Пусть смотрит и утешается!

И они переехали.

После похорон Семеныч лежал безмолвно в своей спальне, положив рядом ночную рубашку жены. Не помогали ни сочувствие, ни уговоры, ни увещевания всех домочадцев, включая второго сына Игоря. Десять дней он отказывался есть, изредка соглашался на воду и не хотел никого видеть, ничего замечать, кроме портрета жены в подвенечном платье, стоявшем на покосившейся тумбочке у изголовья кровати. Через две недели он вышел из своего «мавзолея», как тогда называли комнату, где лежал отец, и прямиком направился к маленькому круглому столику у дивана, под столешницей которого хранились все периодические издания. Полчаса он перебирал газеты, вчитываясь в некоторые заголовки, лихорадочно перелистывал местные журналы и, наконец, застыл, читая маленькую и неприметную статью. Его сухие губы беззвучно шевелились, а в глазах заблестел едва заметный огонек – такое легкое, еще не набравшее силу мерцание, чуть заметные искры, которое возникает, когда в потухшем костре хотят снова расшевелить настоящее пламя. Статья называлась «Программа замещения».

Егор вновь возвращался к событиям той весны…

Когда у жены начались схватки, они вышли к машине в холодный, еще не прогретый солнцем март, а к полудню на свет появилась Арина Егоровна Смилянская.

Так они стали жить впятером: Семеныч с «женой», Алина, Ариша и Егор.

Радость витала в доме повсюду, распахнув свои невидимые крылья, слегка касалась легкими перьями белоснежной детской кроватки, которая примостилась у окна спальни; семейного стола в просторной и уютной гостиной, за которым собиралась вся семья; крылья доставали даже до комнаты родителей, где вновь оживший Семеныч потчевал свою любимую вкусненьким, а иногда приносил укутанную розовым фланелевым одеялом малышку, чтобы вместе с «женой» наглядеться на внучку.

Ариша почти не плакала и много спала, а уже через три недели ее нежное гуление приводило в восторг всю семью. Игорь старался в эти дни чаще навещать племяшку, чтобы не пропустить трогательные движения робкого росточка, младшей Смилянской.

На улице среди нежной зелени проклюнулись и потянулись к солнцу первые подснежники, по тротуарам застучали женские каблучки, дворы заполнялись детским гомоном – апрель. Алина выносила Аришку «подышать воздухом». Семеныч помогал невестке с коляской во время их выездов, но на улицу не стремился.

– Не хочу Машеньку одну оставлять. Ей сейчас не выйти, а я лучше при ней останусь.

Алина жалела свекра и уговаривала возмущенного поведением отца Егора не сердиться и потерпеть немного:

– Ему трудно пойми, Горша! Если отцу так легче, дай ему почувствовать, что она еще рядом, дай насладиться этим временем! Не расстраивайся! – и она прижималась своей щекой к его плечу.

– Ты з-знаешь, как мы с Игорем любили мать! Для н-нас это самая большая в жизни потеря и б-боль не меньшая! Только нужно в-взять себя в руки и жить д-дальше!

– Жить дальше? Это тебе есть, для чего жить дальше! У тебя и Игоря все впереди! Все! А у твоего отца, к сожалению, нет!

Так Семеныча оставили в покое с его Машей.