Программа замещения

Но соседка перебила его, возмущенно:

– А кошурка моя и есть мне родная душа! Мы с ней восемнадцать годков рядом, лапа в лапу, хвост в хвост, можно сказать. Да она мое настроение за версту чует! Знает, животинка, когда у меня на сердце муторно. Не то что дочь, лишний раз не позвонит, не поинтересуется, как тут у матери дела, помощь ли не нужна? Милочка, если что неладное учует, от меня не отойдет, все ластится – успокаивает, значит, шерсткой своей согреет, прижимается – не бойся, говорит, я с тобой!

– Так уж и говори-ит! – пробовал иронизировать Семеныч. – Мурлычет только.

Но Елисеевна продолжала спор в своей манере наступления:

– Это для тебя мурлычет, а кошки звери умные, общаются они так. Понимать только надо. Мы за столько лет уж научились друг дружку чувствовать. – Голос соседки постепенно становился мягче, приобретал некую бархатистость и размеренность. – Если в глаза пристально так смотрит, значит, доверяю, говорит, хорошо мне с тобой. А если с лапы на лапу переминаться начнет – играть хочет.

– Может, ты и права, Катерина, оно иногда животное роднее самых близких людей. У отца моего собака была охотничья, западно-сибирская лайка. Вестой звали. Пятнадцать лет с ним прожила. Ох, и преданная была, ох, и умница. Все понимала, ну как человек просто. Однажды отцу, можно сказать, жизнь спасла. Он в каптерке своей заснул, а там пожар начался, вот она его лаем и разбудила, а то бы задохнулся в дыму. Зубами его за телогрейку тащила, он и очнулся. Вот так.

Так и начали Елисеевна с Семенычем о «своих» друг другу рассказывать. Что Маша съела, что Милка снова вытворила. И говорили они о них, как о живых, таких любимых, родных и теплых.

Однажды молодежь в подъезде курила, компания у соседки Лидки-блогерши веселая собиралась, увидела, как Екатерина Елисеевна «кошку» домой загоняла: поднималась по лестнице с кусочком колбасы, пригнувшись, вначале нашептывая, затем все громче звала она свою кошку-невидимку домой, заманивая ее ливерной колбасой и ласковыми словами: «Пойдем, Милочка, домо-ой! Заме-ерзнешь! Я тебе там вку-усненького приготовила. Пойдем, моя ма-аленькая!» И Елисеевна совала в пустоту кусок колбасы и открывала дверь комнаты для видимой только ей кошки. Молодые люди потом еще долго обсуждали сцену с бабулей.

* * *

Когда Егор нажал затертую кнопку с надписью «Компания Узтехпрофешнл», лифт, оттолкнувшись, тут же взмыл вверх и также резко остановился, открыв двери нашестом этаже многоэтажного офисного здания, где всевозможные фирмы заселяли все имеющиеся здесь помещения. Одной рукой он приложил ключ-чип к считывающему устройству на замке, а другой – потянул за ручку двери. Войдя в комнату, тут же с громким стуком поставил тяжелую надоевшую ношу с ноутбуками у входа. Три года проработал он в компании, разрабатывая программное обеспечение по заказу других фирм.

Их шеф Левитин уже неделю пребывал на выставке Cloud Expo Europe London 2035 в Великобритании. Организатор выставки, компания CloserStill Media, у руля которой вот уже десять лет оставался его шурин, любезно пригласила Леву на мероприятие. Поэтому всю эту неделю он руководил фирмой онлайн.

За тонкой перегородкой, отделяющей комнату разработчиков от остальных сотрудников, в тишине раздавался его сиплый голос с командными нотками.

Филя – руководитель отдела разработки стартапов и друг Егора пытался что-то объяснить шефу блеющим тоном. Они дружили еще с того времени, когда Егор с братом перешли в девятый класс математической школы номер семнадцать на Саволакском бульваре. Близнецы были приняты холодно, как и все новенькие, пытавшиеся влиться в уже состоявшийся коллектив одноклассников. И только Филипп сам приблизился к ребятам и, протянув руку, представился. В этот же вечер они втроем пили пиво на спортивной площадке. С тех пор шли по жизни вместе: окончили ПетрГУ – Петрозаводский госуниверситет – по направлению математики и информационных технологий. Все трое участвовали в международных студенческих сборах по спортивному программированию.

Филя вошел в комнату, осветив ее большим «фингалом» под левым глазом.

– О-о-го! – просвистел Егор, растерянно уставившись на друга. – Это где ж тебе так в монитор въехали, дружище?

– Вчера в зале, тот «шкаф», что нас по четвергам домой подвозит, своей штангой размахался и… Да я сам виноват, закрыли тему! – провел он ладонью по сине-фиолетовой припухлости.

Верхнее веко заметно отяжелело и прикрыло покрасневший внутри глаз, почти до половины, отчего Филина физиономия казалась жалко комичной и совсем не подходила к низким нотам его голоса.

– Это еще Серафима над ним вечером поколдовала холодными примочками, мазь какую-то сверху нанесла, – добавил он, криво улыбаясь. – А ты, я смотрю, ноуты подлечил уже, – оглянулся он на раскрытую сумку с торчащими оттуда пластиковыми корпусами ноутбуков. – Это тебе десять пунктов в твою копилку.

Левитин ввел систему пунктов поощрения в работу фирмы, вовремя сданное задание оценивалось в десять пунктов. Набравший более тысячи, получал бонусы, которые запросто могли вылиться в добавку к зарплате.