Прогулки по Парижу с Борисом Носиком. Книга 1: Левый берег и острова

«Вы обратили внимание? Ведь именно он создал единую Европу, наш Наполеон!» – «Да бросьте вы, просто он был мастером пропаганды и саморекламы. Вспомните все эти байки – солдаты, сорок веков глядят на вас с пирамид… и так далее. Он сам говорил, что миллион чужих жизней для него – раз плюнуть». – «Ну, нет, не скажи, все же семейство Богарнэ он любил… Евгения любил, Гортензию. И сестру Полину любил… И брата Жерома…»

Чтоб поднять научный уровень дискуссии, одна из ведущих парижских газет выпустила на ринг, то бишь на свои полосы, двух видных французских историков, одного постарше, посолиднее – Жана Тюлара, другого – чуть помоложе и позадиристей, с бойцовской фамилией Каратини, тоже автора многих книг. Жан Тюлар заявил для зачина, что Наполеон все же был, так сказать, бастионом революционных завоеваний, оплотом Франции. «Бросьте вы, – отмахнулся Роже Каратини, – да этот сын генуэзского мелкого буржуа, он и французов-то ненавидел. Во время битв при Вальми и Аргоне он уходил в оплаченный отпуск и сидел дома, в Аяччо. Тридцать два месяца оплаченных отпусков за это время. А уж вояка-то был не ахти какой. Он выиграл, конечно, кое-какие сражения, но он же проиграл все свои войны, до одной. В Египте бросил свою армию на произвол судьбы. В Россию привел восемьсот тысяч солдат, а вернулся с тридцатью». – «Но была в нем все-таки человечность, не надо делать из него холодного монстра, он не Гитлер, не Сталин, – увещевал оппонента Жан Тюлар. – Жозефину он любил, например… Да и вообще великий человек». – «Ничего в нем нет великого, – парировал Каратини. – Вся его забота – казаться, а не быть. Тщеславие, эгоизм и психология мелкого лавочника. Все чужие заслуги были ему приписаны в эпоху Луи-Филиппа. Все чужие победы. Стратег он никакой, а на море – вообще нуль. Что до знаменитого Кодекса Наполеона, так там было всего тридцать шесть статей, и все это французский юрист Потье разработал уже в 1760 году, а Кондорсе в 1793-м доложил Конвенту». – «Нет, все-таки он добыл славу, и ее отблеск падает на Францию, – упорствовал положительный Жан Тюлар. – И во всем мире его уважают – в США, на острове Ява, например. Сам Маркс считал его разрушителем феодализма. А если он чего слишком много награбил и вывез из других стран, то он это оформлял документами…» – «Чудовище он и людоед, – решительно возражал коллеге пылкий Роже Каратини. – Такое кровопускание устроить Франции – миллион убитыми, деревня разорена, экономика разрушена, средний рост призывников-французов упал на два сантиметра, всех крупных французов перебили под его командованием, а с 1815 до 1854 года, на сорок лет, Франция была вообще исключена по его вине из семьи наций. В общем, я вам скажу, дорогой профессор, что этот незаконный сын повесы Карло и потаскушки Летиции был тиран и оголтелый агрессор, угнетавший свою страну, и для Франции его правление явилось поистине национальным бедствием. У него не было мировоззрения, идеологии, никаких идей, кроме культа собственной личности, и в этом смысле он очень похож на всех крупных главарей мафии, на больших мафиози».

Что вы на это скажете? Я скажу: браво, профессор Каратини! Помнится, что-то в этом духе я и говорил западным киношникам на поле Ватерлоо, попивая дорогостоящую минералку друга Де Лаурентиса, жуликоватого неаполитанца Джованни. Не то чтобы я смолоду был так сильно умен и образован, не буду преувеличивать, просто мы с вами уже про все это читали у нашего Льва Николаевича Толстого. Впрочем, вы ведь знаете, что и всемирно известный Толстой не всем указ. Владимир Ильич, например, по кличке Ленин, считал, что он в тысячу раз умней Толстого. А всякого, кто с этим не соглашался, велел тащить в кутузку. Тоже великий человек, не хуже Наполеона…

Впрочем, нынешний Дом инвалидов – это не только гробница, и собор с куполом, и церковь, и пушки. Это и дом отдыха для раненых ветеранов, и старинная аптека, где трудился некогда прославленный Пармантье, и современный госпиталь с лечебным бассейном. А главное – это еще и знаменитые музеи, и обширная эспланада Инвалидов: для знатоков искусства и для тех, кого просто интересует история французской архитектуры, скульптуры, живописи, Дом инвалидов – великолепный музей искусства, где представлены плоды творчества Ардуэн-Мансара и Висконти, Прадье и Койпеля и многих-многих других. Но еще больший интерес представляет этот комплекс для того, кого интересует история Франции, ее войны, ее армия.