Прогулки по Средневековью. Война... Чума... Инквизиция...

Советский профессор философии А. Ф. Лосев характеризует изыскания членов Платоновской академии следующим образом: «…рассуждая о религии, они хотели охватить решительно все ее исторические формы. Доказывалось, что и католик, и буддист, и магометанин, и древний иудей, и даже все язычники идут к Богу, хотя с внешней стороны и разными путями, но по существу своему это один и тот же, всеобщий и единственный религиозный путь, который дан человеку от природы. Поэтому Моисей и Орфей — это одно и то же, Платон и Христос — это в существе своём одно и то же, католик, и язычник — одно и то же».

С точки зрения католической церкви и инквизиции такие выкладки выглядели безусловной и злостной ересью, но флорентийских «академиков» никто не трогал — у них были слишком могущественные покровители, да и учение свое Марсилио Фичино с соратниками не распространяли, поскольку не стремились делиться с плебеями «элитарным» знанием, предназначенным только для избранных…

Марсилио Фичино. гравюра

По указанию Козимо Медичи Фичино переводит македонские манускрипты на латынь, они получают название «Герметического корпуса» (от имени Гермеса Трисмегиста) или же «Поймандр» (по названию начального трактата); часть свода посвящена философии, часть астрологии, алхимии и магии. Общая характеристика текста — изложение Гермесом полученных им сверхъестественным путем божественных откровений, посвященных самым разным аспектам бытия. При этом Гермес ассоциируется еще и с древнеегипетским божеством Тотом, доносящим до смертных сокровенное знание Египта эпохи фараонов.

Общий вид Флоренции 1472 года

Сказать, что «Герметический корпус» произвел фурор — значит не сказать ничего. Для тех времен это была бомба, сенсация глобального уровня, особенно на фоне массового увлечения возрожденческой интеллигенции оккультизмом. Существованию практически всей эзотерики, от Ренессанса до наших дней, мы обязаны сеньору Козимо Медичи, чей агент притащил во Флоренцию древние свитки — магия и гностицизм в них переплетены теснейшим образом.

(Заметка на полях: по ряду лингвистических и текстологических признаков данные рукописи были созданы около II–III веков н. э. на основе более древних трактатов и раннехристианских книг ради приобщения язычников к христианской концепции в понятной для политеистов времен античности форме.)

Первое печатное издание «Корпуса» увидело свет уже в 1471 году, а к концу XVI века мы видим более полутора десятков отдельных изданий, не считая дополнительных тиражей. Практически любой образованный человек эпохи мог ознакомиться с этими трактатами.

К чему было столь долгое разъяснение и при чем тут Джордано Бруно?

О, Бруно тут очень даже при чем! Неизвестно, когда в его руки попал «Герметический корпус», — возможно, что еще в ранние годы пребывания в монастыре Санта-Мария Маджоре или во время священничества в Кампанье, — но впечатление на молодого монаха этот манускрипт произвел неизгладимое, о чем свидетельствует вся дальнейшая деятельность нашего героя.

Возвращаемся к парижскому периоду жизни Бруно и открываем книги «О тенях идей» и «Песнь Цирцеи», посвященные мнемонике — тренировке памяти. В Средневековье и Ренессансе ученые мужи в своих трактатах традиционно основывались на работах античных авторов. Самое известное римское сочинение по мнемонике называется «Rhetoricon ad Herennium», «Риторика для Геренния», одно время оно приписывалось самому Цицерону и было написано примерно в 86–82 годах до Рождества Христова на базе более раннего греческого источника родосской ораторской школы.

Казалось бы, бери древнеримскую основу и развивай, как делают все уважающие себя ученые. Ничего подобного, мы простых путей не ищем! В работах Бруно классические античные корни почти полностью отсутствуют, зато магии с переизбытком. На первых же страницах «Теней» мы встречаем Гермеса Трисмегиста, спорящего с Филотеем (выступающим как персонификация автора, самого Бруно) и Логифером о книге, которую держит в руках Гермес, где говорится о Тенях Идей и герметическом искусстве памяти; сам подход к памяти рассматривается как главный инструмент в формировании мага.

М. В. Рассадин, священник и исследователь истории оккультизма в статье «Джордано Бруно. Герметическая традиция и ренессансная магия», замечает: