Прогулки по тонкому льду (СИ)

В школу я отправилась совершенно разбитая и изрядно опоздавшая. Часа на четыре, не меньше. Медленно волоча свое измученное тельце в актовый зал. Да. У нас скоро праздник. У всех скоро праздник. А у меня так вообще салют с канонадой, от боли, вон, аж звезды из глаз сыплются. Всю дорогу я репетировала беззаботную улыбку, и она мне удавалась. Да! Я научилась маскировать гримасы боли под видом неописуемой радости. Царящая в коридорах школы тишина меня смутила. В коридорах было особенно тихо. И видит небо, я знала, в чем, а точнее, в ком причина. Именно долговязая фигура в черном, что время от времени мелькала в коридорах. Именно она вызывала у всех обитателей Эргейл желание нырнуть под плинтус или распластаться на стене, сливаясь со штукатуркой. Видимо, сегодня этот «некто» был особенно в ударе. Предвкушаю, как проведу этот день, наматывая собственные нервы на маховик самодурства своего начальства. Чудно! Вот просто замечательно.

В бальном зале мня встретила мэса Пэлпроп. Издерганная и встревоженная, с ворохом бумажных цветов в когтистых руках.

— Все хорошо ме-ме-са? — уточнила у меня женщина, когда я поковыляла к ней.

— Да? А что, мой вид вызывает беспокойство? — бодро уточнила я, борясь с головокружением от боли.

— Вы очень бледная, — задумчиво протянула Магда, изучая мою полуобморочную персону. — Бледнее, чем обычно.

— Да? — Я доковыляла до стула и с блаженством рухнула в его жесткие объятия. Хоть на гвоздях, лишь бы сидеть. — Это я с пудрой переборщила.

Магда снова кивнула, отчего качнулись ее огромные ушки, украшенные массивными серьгами. Забавное зрелище. А еще я словила себя на мысли, что совершенно уже не реагирую на различия между людьми и не людьми.

— Мы уже начали украшать зал, как вы и задумали, — продолжила блеять Магда. — Сейчас еще мебель занесем, гирлянды развесим.

Я кивала мэсе Пэлпроп, разглядывая зал с искренним восторгом. На днях мы с Магдой все обсудили, и я даже сделала пару набросков для лучшего понимания моей идеи. В обсуждении участвовала и Микки, и другие девочки из общежития. Каждый внес свою лепту, каждый придумал все, что сейчас собиралось в общую картину. Несколько учеников переносили картинки на окна зала, другие развешивали шары и фигурки из стекла.

Бумажные цветы пестрели в углах, в огромных плетеных вазах. Мишура искрилась в дневном свете. Можно только представлять, как это все засверкает в свете газовых ламп.

Все поголовье Пэлпропов старательно кромсало бумагу, вырезая жуткие подобия снежинок. Пэлпроп, с налитыми кровью глазами, ломал голову над тем, как распутать электрическую гирлянду. Работа бурлила и кипела. Но больше всего меня радовал блеск в глазах учеников. Дети возбужденно обсуждали предстоящий праздник. Девочки шептались о нарядах, мальчики… за мальчиками придется следить особенно зорко.

— Даже не верю, что у нас будет настоящий праздник в честь Равноденствия, — тоже оглядываясь на зал, вздохнула Магда.

— В смысле? — Я тоже принялась вырезать снежинки, воодушевленная слаженной работой рогатого семейства. — До этого вы праздновали его как-то по-другому?

— До этого празднование заменял ужин в столовой, где подавали пирог с яблоками, и праздничное построение, — сообщила потрясенной мне Магда.

— Вы хотели сказать, праздничная линейка? — уточнила я.

— Нет. Я сказала именно то, что и было, — мягко улыбнулась мне Магда.

А я с ужасом поняла, что за все время, что готовила праздник, ни разу не обсудила его проведение с Леграном. Мне сделалось неуютно и жутко. Даже теперь, когда наши с мэтром отношения изменили полярность, его гнев все еще вызывал во мне внутреннее содрогание. А все так хорошо начиналось…

— Мэтр не большой сторонник веселых гуляний, — покачала головой мэса Пэлпроп.

— Будем надеяться, что он изменит свое отношение после этого праздника, — затравленно улыбнулась я.

Магда тоже нервно дернула губой, но ответить ей не дали. Дверь в зал с грохотом открылась, впуская хмурого Леграна. Теперь ясна причина отсутствия «жизни» в коридорах. С такими лицами идут рубить в капусту врага, а не общаться с подопечными.

— Пэлпроп! — донеслось от двери знакомым, полным раздражения тоном. — Где тебя носит, демоны тебя пожри?!

— Я здесь, мэтр, — меланхолично изрек фавн, выпутываясь из проводов с лампочками.

— А почему ты здесь? — Полный негодования рык.

— Э-э-э, — растерялся фавн. — Работаю, мэтр.

— Да? — Мэтр перестал рычать, подпустив в тон ехидства. — Если это работа, тогда я балерина! В кабинете географии кафедра ходуном ходит. Новый химик жалуется, что шкаф на него едва не грохнулся! Немедленно все исправить.

— Да, мэтр, — все так же путаясь и еще больше запутываясь в гирлянде, отозвался фавн.

— А будешь халтурить, выгоню взашей со всем выводком! — рявкнули напоследок и, грохнув дверью, удалились.

Мэса Пэлпроп вздохнула, Пэлпроп фыркнул. Но никто не выказал даже намека на страх перед угрозой. Работа, замершая на момент появления мэтра, тут же вернулась в прежнее русло. Потрясающий мужчина наш мэтр-директор. Каждая встреча с ним — это настоящее потрясение для психики.