Проигравшие победители. Русские генералы

В должности военного министра у А. Н. Куропаткина также проявилась мелочность, которая в конечном итоге весьма негативно сказывалась на мощи вооруженных сил России. Об этом свидетельствовал генерал Н. А. Епанчин. Он вспоминал: «В числе многочисленных нехваток по снабжению нашей армии весьма существенным пробелом было совершенно недостаточное снабжение войск артиллерией, ружьями, пулеметами и особенно боевыми припасами. На дело это было обращено внимание еще до Японской войны, но тогдашний военный министр генерал Куропаткин считал, что «еще нет достаточного опыта для решения этого вопроса», требовавшего три миллиона рублей ежегодного расхода, и… что “такой расход препятствует разрешению назревавшего в это время вопроса о чайном довольствии войск”»(!).

А. Н. Куропаткин, преследуя свои цели, находил и поддерживал знакомства с людьми, близкими к императорскому двору. Так, благодаря знакомству с Е. Г. Шереметьевой и ее близости к вдовствующей императрице Марии Федоровне А. Н. Куропаткин был неоднократно удостоен обедом у императора с императрицей. Подобная монаршая благосклонность произвела впечатление на дворцовую знать, которая стала поддерживать военного министра. Возросшее влияние А. Н. Куропаткин использовал в большей мере на борьбу с Витте и его влиянием на императора, чем на выполнение обязанностей по подготовке армии к предстоящей войне.

Кроме мелочности сослуживцы отмечали и мелкое честолюбие военного министра. Один из офицеров нештатного особого делопроизводства, входящего в военно-статистический отдел и ведавшего находящимся за рубежом личным составом военных агентов императорской армии, оставил об этом записи. Из них следует, что А. Н. Куропаткин, будучи военным министром, «…приказал подписаться в Бюро газетных вырезок в Париже, чтобы в Генеральный штаб посылали вырезки из всех газет и журналов всего мира, в которых так или иначе упоминалось его имя». На это тратилось ежегодно в среднем 3200 рублей, которые составляли половину всей суммы (6500), выделяемой «На выдачу пособий на издание военно-ученых трудов»! Вырезки присылались еженедельно, и многие офицеры соответствующего отдела вместо изучения иностранной военной литературы тратили время на перевод статей, где упоминался российский военный министр!

К сожалению, кроме перечисленных черт А. Н. Куропаткина отличала иногда и просто нечестность во взаимоотношениях и заметная самоуверенность. Н. А. Епанчин вспоминал, что однажды ему было поручено А. Н. Куропаткиным написать инструкцию, которой автор воспоминаний будет руководствоваться в предстоящей командировке в Болгарию, и представить на его утверждение. Утвержденная безо всяких изменений со стороны военного министра, она была перед самой поездкой представлена ее автору А. Н. Куропаткиным «со свойственным ему апломбом и самодовольством», так, как будто «она была составлена им самим, а не мною».

Именно отсутствие мелочности, преувеличенной недоверчивости и мелкого самолюбия у Н. И. Иванова отмечал Г. И. Щавельский, подчеркивая его честность, доброжелательность к подчиненным; была подмечена некоторая хитрость. В противоположность Г. И. Щавельскому М. И. Терещенко и С. П. Шликевич – общественные деятели, посещавшие Юго-Западный фронт, – отзывались об Н. И. Иванове «как о человеке очень мелочном, безо всякого кругозора и широкого понимания дела, мелком формалисте, думавшем, что приближением к себе свиты генерал-майора Барятинского и поднесением Георгия царю и Георгиевской медали наследнику он упрочивал свое положение».

Хитрость Николая Иудовича отмечал А. И. Верховский, который писал: «Это был седовласый старик с длинной бородой; он был маленького роста, выглядел простачком, но его бесцветные глазки смотрели хитро…» Подобную черту характера неоднократно отмечал и М. В. Алексеев. В годы мировой войны он сделал надпись на одном из писем Н. И. Иванова: «Старая лиса». Это же качество отмечено им и в письме к представителю русской армии при французском командовании Я. Г. Жилинскому в январе 1916 г., в котором были подведены итоги неудачного зимнего (1915–1916 гг.) наступления Юго-Западного фронта: «…были и более существенные причины, оказавшие влияние на такой исход. Прежде всего: а) Отсутствие, по-видимому, веры в операцию у генерал-адъютанта Иванова… много… хитрил, в самый важный момент подготовки менял начальника штаба… (орфография сохранена, подчеркнуто мной. – А. П.

)».

Эту черту Н. И. Иванова можно отнести к предприимчивости и знанию жизни и людей, например, «…манера поплакать, запросить лишнее, чтобы, если урежут, всё же больше осталось…»