ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

В конце Палеоцена из-за постепенного похолодания определилось несколько другое расположение климатических зон. Зона тропического максимума давления несколько сузилась, и появились зоны умеренных широт, а за счет этого сократились площади теплых полярных зон. В начале Эоцена Природа «нажала на тормоза». Похолодание прекратилось. Вдруг появилось продолжительное, в пределах 20 миллионов лет, потепление - Эоценовый оптимум. Он, в общем-то, не изменил зональную структуру, сформировавшуюся в конце Палеоцена, а только сделал переходы из одной климатической зоны в другую более плавными. Поэтому общая дифференциация их выражена была весьма слабо, что позволило еще большему распространению кайнозойской растительности, а значит и приматов.

 

В Эоцене количество видов флор Мезозоя и Кайнозоя примерно стали равными. Но это равенство не являлось равностью возможностей. Насекомые птицы и млекопитающие в большинстве своем уже были настроены на жизнь в растительности Кайнозойской эры и в основном зависели от них. Мезозойской флоре без такой мощной поддержки можно было только вымирать. Остались и дожили до наших дней те виды мезозойской растительности, которые «понравились» животному миру Кайнозоя, кто вписался в новые биоценозы, предложив себя в качестве продуцентов, или, по крайней мере, не мешали развитию видов флоры новой эры. В этот период экспансия цветковых и их свиты достигла своей «пространственной Ойкумены». К концу Палеоцена эйфория расселения закончилась. «Раствор» биосферы был предельно насыщен всевозможными частями биосистем. Нужны были условия, в которых началась бы кристаллизация биогеоценозов планеты, вывод их на стабильный уровень путем прохождения сукцессионных рядов на новой, «Кайнозойской» основе. Наконец то, что так долго ждала природа, свершилось. В Эоцене климатические условия стабилизировались. Господь Бог подарил планете эоценовый оптимум для того, что бы природа спокойно, без лишней «экологической нервотрепки» расставила все и всех на свои места.

Зональная градация биосферы в Эоцене предполагала существование только двух ботанико-географических областей. Рассмотрим их на базе наиболее изученной в этом направлении, территории Евразии, где эти зоны были обозначены как Полтавские вечнозеленые тропические леса и Тургайские (Ангарские) листопадные леса, которые занимали северную часть материка. Тургайская флора на юге граничила с Полтавскими вечнозелеными тропическими лесами. Их граница пересекала Евразию приблизительно по линии Англия, Прибалтика, Средний Урал. По мере удаления от Атлантического океана полоса тропических лесов смещалась несколько к югу – Алтаю и далее в Юго-Восточную Азию. На основании вышеизложенного можно определить маршруты миграции видов низших приматов на огромной территории Евразии.

Предположительно с территории Монгольских тропических лесов, в связи с изменением климата по причине поднятия горной системы Гималаев, направлений миграции было два: в Юго-Восточную Азию и в направлении Западной Европы, на всю территорию Полтавских тропических лесов.

По сути, виды низших приматов в условиях эоценового оптимума, сформировались, изначально, как географические популяции, то есть на лицо так называемое аллопатическое видообразование. Географические популяции при стабилизации климатических факторов, стали разграничиваться и постепенно изолироваться друг от друга. Приматы разных популяций, по истечении определенного времени, стали различаться плодовитостью, размерами отдельных особей и рядом физиологических и поведенческих особенностей. Таким образом, эти географически разграниченные, но только относительно изолированные популяции, выделились уже в подвиды. В наше время имеются такие же примеры. Например, вид «Белка обыкновенная» насчитывает более 20 географических популяций, которые еще называют географическими расами или подвидами.

Растительность Кайнозоя тоже видоизменялась в зависимости от географических и ландшафтных факторов. Неодинаковая влажность, состав почв, температурные градации, высотные характеристики по отношению к уровню моря, зональные границы все это влияло на экологические преобразования фитоценозов, а значит и на видообразование животных использующих данные растения или их плоды в пищу.

Псевдонаучная демагогия Трофима Лысенко, взлелеянного И. Сталиным, привела к тому, что российские ученые до сих пор пугаются даже теоретических рассуждений о влиянии образа жизни на наследственность. Сразу навешивается клеймо «Ламаркиста». И напрасно.