Происхождение Каббалы

Мир языка — это, таким образом, на самом деле, «духовный мир». Только то, что живёт в каждой конкретной вещи как язык, и есть её жизнь по сути. Поднимаясь выше, на уровень каббалистического рассуждения, слова, диббурим, составляют мир сефирот[481], которые соединяются в своих конфигурациях, чтобы сформировать буквы, как и, наоборот, сами слова являются конфигурациями букв. Исаак использовал оба образа, хотя их каббалистические отношения не вполне ясны. Во всяком случае, буквы для него — это элементы универсального письма. Согласно Исааку, еврейское слово, обозначающее буквы, отийот, происходит от глагола

ата, приходить; буквы — это «вещи, которые пришли из своей причины», то есть то, что «происходит» от корня. Но каждый из этих элементов заключает в вечно новых конфигурациях все сефирот: «Во всякой букве есть десять сефирот». Потому мы узнаём, в связи с Йецира 4:1, что десять сефирот — это «внутренние [или: скрытые] сущности», чьё внутреннее [скрытое] бытие содержится в хокма, и они, в то же время, корни принципов, в которых добро и зло ещё едины. «Они [сефирот] начинают прорастать, как дерево, истоки которого неразличимы, пока из них не поднимется росток». Глаголы, использованные в книге Йецира

для описания формирования букв, которые Бог «вытесал» в духе, напоминают Исааку образ горы, из которой извлекаются грубые камни, затем обтёсываются и обрабатываются зубилом, а потом из них появляются хорошо упорядоченные строения. Это «строение» и есть мир, но мир сефирот как таковой также представляет из себя здание такого типа, происходящее из элементов и, в конечном счёте, из хокма. Сфера, в которой происходит вытёсывание этих внутренних элементов, это не скрытая София, где всё ещё воспринимается как единое без формы, но сефира, следующая за ней, бина или тешува («то, к чему всё возвращается»), которая сама по себе — это мистическое

hyle, из которого вытёсываются формы[482].

Во всех этих утверждениях Исаак постоянно использует идею хаввайот, сущностей всех вещей, которая, по его мнению, заменяет сефирот, а также буквы, но простирается далеко за их пределы. Он нигде не утверждает, что эти сущности были сформированы или сотворены. Напротив, они обладают первоначальным бытием в Боге и, прежде всего, в махшаба,

и, как уже наблюдали, комментарий к Йецира нигде не упоминает никакое появление этой области. Потому именно к Исааку следует возводить, по крайней мере, смысл формулы, встречающейся среди его учеников в Жероне, которая находится в полном согласии с позицией в его комментарии: «Сущности всегда были, но эманация появилась»[483]. Эти сущности просто предполагаются, и только манера и степени их проявления в эманациях, а также то, как они постигаются в медитации, становится предметом рассуждений Исаака в его комментарии. Из его замечаний о Йецира 1:1 можно даже заключить, что есть сущности, которые больше не относятся к Софии и процессу мышления; потому они представляют собой способы бытия в Боге, но не могут стать предметом мышления.