Происхождение Каббалы

Через посланца, Берахья из Дамаска, это откровение якобы добралось до Элеазара из Вормса. Автор письма затем довольно внезапно обращается к собственным путешествиям по Провансу. Он вспоминает о том, что слышал в Арле от некоего р. Соломона бен Маслиа. Письмо сообщает от имени его отца:

Во дни святого рабби Элханана был в Провансе признанный старый учёный Торы, глава академии Лунеля, получивший от Элеазара из Вормса небольшую брошюру под названием «Книга тайн», которую он старался показывать только тем, кто этого достоин.

Что именно содержалось в этой книге, не сообщается, но можно предположить, что она содержала краткое изложение ранее цитированных откровений, добравшихся таким путём до Прованса. Далее мы узнаём, что какое-то время спустя автор письма встретил в собственной стране (Испании) великого учёного, Натаниэля из Монпелье, с которым очень подружился.

Я скопировал из заметок его дяди, Захарии из Монпелье, который много лет провёл в византийских землях и там получил от старца, которому было почти 120 лет [заметки о степенях эманаций]. Этот Хасид, равно сведущий в философии и астрологии, но позже презиравший все науки и каявшийся в занятиях ими, обратился к поиску Бога, пока, наконец, не был посвящён в тайную науку в течение трёх лет потомком царя Давида по имени р. Хисдай ха-Наси.

Псевдоэпиграфический характер всех этих утверждений едва ли следует указывать, и поскольку анализ сочинений Исаака Коэна показывает, что он действительно собирал и перерабатывал старые традиции, мы должны заключить, что эти литературные изобретения следует приписывать кругу прованской группы, с учётом общего каббалистического подхода, которому они также соответствуют.

Иеллинек предполагал, что этот Хисдай был никем иным, как знаменитым учёным и придворным с тем же именем, и потому текст следует датировать X столетием[625]

. Однако, и язык, и идеи, выраженные здесь, принадлежат рассматриваемой прованской группе. Возможно, автор имел в виду старого поэта с этим именем, упомянутого как составителя хорошо известного пиюта [626]. В заключении длинное письмо приписывает этому Хисдай описание блаженства душ в высшем мире сефирот. Описание не отрицает его близости к неоплатонической эсхатологии: