Происхождение Каббалы

Каббала появилась в Жероне в полностью разработанной форме созерцательного мистицизма, который старался вовлечь в сферу своего влияния и пронизать своим духом все области еврейского существования. С учениями о девекут как высшей ценности созерцательной жизни и каввана, внутренней концентрации и медитации, сопровождающей молитву и исполнение заповедей, этот мистицизм сильно отличается от вольных тенденций к одухотворённости, старавшихся установить прямое общение между человеком и бесконечным безо всяких промежуточных стадий. В ныне принятой форме Каббала связала эту блуждающую одухотворённость с миром человеческого действия посредством мистических символов, которые появляются во всех областях и связывают всё земное с миром божества, проявленного в сефирот. Она утверждает лестницу для вознесения медитирующих душ, избегая опасных скачков тех, кто без подготовки и дисциплины пускаются в море созерцания.

Именно в этом отношении действенность Каббалы как консервативной силы становится особенно ясной, несмотря на её глубокие связи с теми силами, которые нацелены на одухотворение конкретного иудаизма. Если не в своём историческом сознании, то, по крайней мере, в своей функции она стояла на перекрёстке. В некоторой степени, она могла привлечь многих сторонников Маймонида благодаря одному элементу, общему для обоих лагерей, а именно, учению о мистическом девекут, вполне присутствующем в Путеводителе заблудших. С другой стороны, она могла привлечь более консервативные силы из-за неутомимой борьбы за авторитет традиции и гностической защиты веры простого еврея — несмотря на диалектику, присущую такой защите. Это объясняет, почему некоторые каббалисты ухватились за мистические возможности, найденные ими в некоторых моментах учения Маймонида. Другие, со своей стороны, предпочитали полностью отделять мир эзотеризма от мира философской спекуляции и связывать первый со старыми символами Агады.

Разграничительная линия по отношению к обеим сторонам хорошо выражена в псевдоэпиграфическом утверждении Маймонида у автора, писавшего около 1230 г.

«Он и слугам Своим не доверяет» [Иов 4:18] — это философы, которым он не доверил тайну своей реальности. «И небеса нечисты в очах Его» [Иов 15:15] — это аскеты (перушим), которые ищут уединения в пустынях; они тоже недостаточно чисты в его глазах, чтобы обрести таинства божественности и тайну его цикла, раскрытую им[746].

Насколько мы можем судить, не было связей между каббалистами и пустынными аскетами Азии или Африки, но они определённо имели связи с группами перушим и хасидами в малых и больших городах Франции (см. р. 229И). Именно в этих связях Каббала, отправившись в своё путешествие по истории, нашла силу сразиться с философским рационализмом, укоренённым в другом социальном слое, представленном и подкреплённом дворами власть имущих, сборщиков налогов и других богатых групп, связанных с ними, как убедительно показало исследование Yitzhak F. Baer, A History of the Jews in Christian Spain (1961). Этот социальный слой, в котором усилились склонность к принятию инородного образа жизни и безразличие к традиционному закону, также включал в себя значительное число врачей и астрономов. Прежде всего, в Жероне, а также в Бургосе и Толедо, несмотря на то, что они были цитаделями рационализма, сконцентрировались консервативные силы в этом споре, проявившиеся и в других центрах, таких как Сарагоса и Барселона.

3. Вознесение через каввана:

Ничто и Хокма

Обращаясь к представлениям каббалистов Жероны, мы можем выделить в настоящем контексте только некоторые особенно важные моменты, иллюстрирующие вклад этой группы в формирование Каббалы. Невозможно детально обсудить интенсивную проработку мистического символизма, с усиливающейся интенсивностью соединившего мир сефирот и земной тварный порядок. Вероятно, именно в Жероне начал развиваться литературный жанр небольших и крайне коротких трактатов, в которых символы, представляющие десять сефирот, систематизировались для каждой отдельной сефиры. Большинство из этих трактатов, происходящих из самого раннего периода и сохранившиеся во многочисленных манускриптах, анонимны[747]. Они показывают, что структура этого символизма может быть заполнена очень по-разному, и многие символы ещё не установились окончательно. Это верно не только для трёх высших сефирот, хотя там это особенно очевидно, но и для всех остальных тоже. На эту тему были значительные расхождения даже среди каббалистов Жероны (это очевидно из сравнения, например, символизма сефирот у Азриэля с символизмом Иакова бен Шешета или Нахманида).