Происхождение сионизма. Основные направления в еврейской политической мысли

Хотя эти доводы не составляют единого целого, некоторые из них могут показаться спорными, все же и здесь выделяется прагматический элемент, примиряющий религиозные чувства части общества с экономическими, чисто эмпирическими мотивами. Таким образом, Смоленскин предвидит создание населения, которое будет кормиться «земледелием, торговлей и промыслами», так что можно будет построить экономически дифференцированное еврейское общество, не занятое исключительно торговлей. В любом другом месте иммиграции, где уже имеется достаточно многочисленное нееврейское население, еврейским иммигрантам пришлось бы продолжать прежние занятия, в то время как создание нового общества в Эрец-Исраэль потребует распределения новоприбывших по всем сферам экономической деятельности.

Здесь впервые ясно слышится голос надежды и требование, чтобы процесс коллективного переселения евреев основывался не только на географических соображениях, но и учитывал социальную структуру еврейства. Тот, кто ищет всего лишь индивидуальной эмиграции, например, в Америку, не может способствовать трансформации еврейского общества с точки зрения его занятий; но тот, кто стремится к эмиграции, преследующей национальные цели в национальном контексте, требует изменений и в социально-экономической структуре еврейской жизни. Этот мотив прозвучит позднее и займет центральное место в сионистском предвидении будущего. Он станет ведущим в тезисах социалистического сионизма относительно необходимости целенаправленного создания еврейского рабочего класса, как и класса сельскохозяйственных тружеников. «Перевернутой пирамиде» еврейских занятий необходимо придать нормальное положение. Однако зарождение этих тезисов можно различить уже в трудах Смоленскина и его современников. Оказывается, поворот от просветительства к ясному осознанию национальных задач и от эмиграции с целью личного спасения к эмиграции, преследующей общенациональные цели, предполагает в то же время радикальное размышление о характере нового общества, и начало такого предвидения заметно уже здесь.

Глава 7

Крах просветительства в России

(М.Л. Лилиенблюм)

Как и Перец Смоленскин, Моше Лейб Лилиенблюм (1843–1910) был воспитанником первого поколения еврейского просветительства — Хаскалы — в России; как и Смоленскин, он был потрясен событиями 1881 года, заронившими в нем серьезные сомнения относительно верности и действенности теоретического и исторического анализа поколения Хаскалы.

Уроженец Литвы, воспитанник, а затем преподаватель местных иешив, Лилиенблюм пришел к Хаскале самостоятельно, путем самообразования. Требование реформы религии привело его к разрыву с местными раввинами. В 1869 году он перебрался в Одессу с ее более свободной атмосферой и там познакомился с трудами русских мыслителей-позитивистов; близко подошел он и к социалистическим идеям. В его первых сочинениях излагается требование далеко идущих реформ в религии и образе жизни евреев; этим он пытался найти ответ на ситуацию, когда еврейское и нееврейское население разделяет пропасть. В просвещении еврейского и нееврейского общества он видел залог терпимости и взаимопонимания: когда как евреи, так и христиане освободятся от религии и ее предрассудков, они сумеют достичь сосуществования, взаимного уважения и понимания друг друга.

События 1881 года ввергли Лилиенблюма в состояние глубокого кризиса. Даже Одесса — светский, современный и просвещенный город, где евреи и неевреи были столь далеки от религиозного фанатизма и всего, что можно назвать предрассудками, — даже она не избежала этого взрыва ненависти. Видимо, не в недостатке просвещения крылась причина погромов и нетерпимости.

В серии статей «Дерех-тшува» («Возвращение»), опубликованных Лилиенблюмом после погромов, находит свое выражение критический пересмотр «гармонистических» мечтаний просветительства. В этих статьях Лилиенблюм смело предлагает радикальное революционное решение — национальное решение, со временем приведшее его к участию в движении Хиббат-Цион («Любовь к Сиону») в России:

«Я убедился, что не отсутствие образования составляет причину нашего несчастья, ибо мы — чужие и чужими останемся, даже если наполним себя просвещением до отказа».