Происхождение скотоводства

Меланезийцы начинают заниматься свиноводством с детства. На о-ве Гуадалканал отец доверял восьмилетнему сыну пасти свинью, сохраняя за собой право собственности на нее [665, с. 163]. На Новых Гебридах отец дарил свинью новорожденному [501, с. 112, 114]. Однако по-настоящему к накоплению свиней приступали, лишь обзаведясь семьей. У сиуаи о-ва Бугенвиль молодой муж получал свиноматку от отца или же покупал сам. Изредка свиней приводила е собой невеста [842, с. 163]. Свиньи могли переходить по наследству, хотя порядок наследования у меланезийцев, как и у папуасов, отличался разнообразием. В некоторых районах личные вещи умершего полностью или частично уничтожали или погребали с ним [928, с. 160, 174, 175; 686, с. 215–219]. У южных массим в начале XX в. в соответствии с этим обычаем всех свиней, принадлежавших умершему, съедали во время погребальных пиров [928, с. 620 и сл.]. Однако у большинства меланезийцев свиньи, равно как и другое личное имущество, переходили по наследству. Традиционный порядок наследования требовал, чтобы имущество покойного оставалось в его материнском роде. Однако уже во второй половине XIX в. наблюдалась тенденция к переходу имущества по отцовской линии, причем в первую очередь это относилось к личным вещам покойного [501, с. 66–68]. Развитие этой тенденции фиксировалось на протяжении XX в. Так, в начале XX в. у койта и южных массим основная масса личных вещей покойного наследовалась, причем наиболее ценные из них переходили к его материнским родичам, тогда как детям оставлялось крайне мало [928, с. 88, 89, 521–523]. В 20-х годах у лезу Новой Ирландии [885, с. 43, 44] и на о-ве Малекула [521, с. 522, 523] основное наследство (в особенности свиньи) еще переходило к материнским родичам покойного, хотя у лезу на него в не меньшей степени претендовали и его дети. В середине XX в. на о-ве Гуадалканал большая часть наследства доставалась племянникам и меньшая — детям [665, с. 10, 11]. Зато у сиуаи о-ва Бугенвиль наследство уже полностью переходило к вдове и детям [842, с. 216].

Обособленная индивидуальная собственность на свиней строго охранялась обычным правом, налагавшим суровое наказание на похитителей животных (см., например, [1048, с. 51 и сл.]). По свидетельству А. Дикона, на о-ве Малекула взять чужую свинью без разрешения считалось воровством, даже если вор принадлежал к тому же роду, что и хозяин, и взял ее на время с намерением вернуть [521, с. 196].

Свиноводство играло огромную роль также и в религиозной обрядности меланезийцев. Ведь одна из функций всевозможных пиров с убоем свиней заключалась в умилостивлении духов, которые должны были обеспечить счастье и благоденствие людей. Считалось, что чем больше животных приносилось в жертву, тем больше шансов у жертвователя снискать благорасположение духов и гарантировать себе благополучие на этом и на том свете. Почти во всех случаях считалось, что духи довольствуются душой свиньи [741, с. 241, 242; 732, с. 268] или ее кровью [842, с. 373]. Поэтому мясо жертвы достается людям. Однако на Соломоновых островах встречались обряды, требовавшие сожжения свиней для духов [686, с. 180, 241].