Происхождение скотоводства

Прежде чем перейти к анализу отношений собственности у навахов, необходимо остановиться на вопросе о ее субъекте. Вопрос этот весьма сложен, так как уже в общинах XIX в. соседские связи так тесно переплетались с кровнородственными, что не всегда были различимы [3, с. 5]. Действительно, из работ американских авторов далеко не всегда понятно, о каких общинах идет речь, соседских или большесемейных. Там, где это удается установить, оказывается, что в дорезервационный период у навахов имелись и соседские общины, состоявшие из больших материнских семей, и общины, возникшие на базе одной такой семьи. В любом случае хозяйство, распределение и потребление продукции были общими [994, с. 303, 304; 728, с. 73–75]. Лучше всего известны отношения собственности на скот, сложившиеся внутри большесемейных общин. Право собственности на мелкий рогатый скот принадлежало как женщинам, так и мужчинам. Все же основная его часть находилась в руках женщин. Зато мужчины обладали правом собственности на лошадей и крупный рогатый скот. Весь мелкий рогатый скот общины выпасался в одном стаде, которое состояло из животных, принадлежавших не только лицам, жившим в общине в данный момент, но порой и тем, кто надолго ее покинул [931, с. 90]. Описывая общество навахов начала XX в., Г. Рейхард указывала, что стадо большой материнской семьи включало часто не только животных матери, ее сестер и братьев и ее мужа, но и животных, принадлежавших членам другого рода (ее отцу и его братьям) [900, с. 51, 89].

Человек становился собственником еще ребенком, получая животных в подарок от материнских родственников [931, с. 90; 980, с. 60]. Этот порядок сохранялся у навахов весьма долго, так как и в первой половине XX в. считалось, что мужчина в первую очередь обязан заботиться о своих племянниках, а не о детях [764, с. 62]. Лишь в середине XX в. получение сыновьят ми животных от отца стало обычным явлением [537, с. 73].

Большая роль помощи материнских родственников в возникновении обособленной индивидуальной собственности на скот, выплате выкупа за невесту, организации дорогостоящих церемоний, а также участие всех членов большесемейной общины в выпасе общинного стада и уходе за ним — все это обусловило право общины ограничивать свободу отдельных ее членов в использовании своих домашних животных. По данным дорезервационного периода, все общинники должны были участвовать в снабжении общины мясом и другими продуктами скотоводства. Продать свое животное можно было только с разрешения общины [931, с. 90; 728, с. 76]. Те же отношения зафиксированы и для начала XX в., когда мать могла забрать для убоя животных, принадлежавших любому члену семьи. При этом она следила за тем, чтобы овцы распределялись между общинниками насколько возможно поровну [900, с. 52]. К. Клакхон и Д. Лейтон отмечали, что продукты скотоводства в первой половине XX в. использовались для нужд большесемейной общины в обычное время частично, а в случае крайней необходимости — и полностью [717, с. 59, 60]. Те же ограничения в распоряжении мелким рогатым скотом, которые накладывались на отдельных владельцев общиной, отмечены и для середины XX в. [537, с. 62–65]. Любопытно, что, по свидетельству Г. Уизерспун, они сейчас характерны не только для большесемейных общин, но и для соседских общин, состоящих из нескольких больших материнских семей [1040, с. 1445].

В меньшей мере обычаи коллективизма отразились на праве собственности на лошадей и крупный рогатый скот. Составляя частную собственность, лошади теоретически могли свободно отчуждаться или умерщвляться владельцами. Однако на практике, желая обменять лошадь, мужчина всегда советовался с общиной [931, с. 90; 900, с. 52, 53; 717, с. 60; 537, с. 65]. В то же время со смертью хозяина его верховые лошади умерщвлялись на его могиле [728, с. 77; 931, с. 90; 900, с. 143, 157]. Еще ярче выступает право частной собственности на крупный рогатый скот, так как его разведение возникло у навахов позже, чем разведение овец и лошадей, и в гораздо большей степени было связано с развитием товарно-денежных отношений. Поскольку коров держали исключительно для продажи, а доход от них целиком принадлежал продавцу, среди молодых навахов в последние годы все сильнее чувствуется стремление к разведению крупного рогатого скота в ущерб мелкому. Против этого протестуют женщины и некоторые традиционно настроенные мужчины, справедливо считающие, что упадок овцеводства может самым серьезным образом сказаться на общественных отношениях, которые во многом основываются на превосходстве женщин в экономике, связанном с их ролью в овцеводстве [537, с. 64, 65].