Ясин-ага рассказывал с воодушевлением, размахивая руками. Но Решид уже не слушал. Ожили мечты, которые Джемшир оборвал утром своим кашлем. Решид снова видел себя в самолете, щека к щеке с девушкой с этикетки на флаконе одеколона. Самолет совершал посадку на аэродроме. Они садились в такси… Они останавливались в одном из больших отелей в Сиркеджи, где когда-то, давным-давно, жили с Джемширом…
— Не так ли? — спросил Ясин-ага. И Решид просто из уважения ответил утвердительно.
— Ты выведай все это у Джемшира, — наказывал Ясин, — а потом приходи ко мне.
Решид кивнул.
— Не волнуйся, ага-бей, — сказал он. — Ради такого приятного, благословенного дела я постараюсь! Я сейчас же разыщу Джемшира, и тотчас — к тебе!
— Не торопись, — сказал Ясин. — Здесь надо действовать м-м-м… Как говорят арабы, изящно, грациозно!
— Джемшир согласится. Я ведь ей тоже как отец родной… — убеждал он Ясина-ага.
— Знаю, знаю, но все-таки поговори-ка с Джемширом…
Он поднялся и направился к выходу.
— Куда же ты? Еще чашечку кофе…
— И вот еще что, — сказал Ясин уже в дверях, — ты уж заодно узнай и… сколько он за нее просит. Ясно?
Решиду было ясно. Он готов был плясать от радости.
— Ей-богу, Ясин-ага, — рассыпался Решид, — это ведь не лошадь или верблюд, да и какие между нами могут быть счеты… Некрасивую дочь от второй жены он отдал за пятьсот лир, Ту, что постарше, за шестьсот пятьдесят. Ну а эта, известное дело, красивее их обеих, да и любит он ее больше других…
— Я думаю, дорогой, мы сойдемся на тысяче…
«Тысяча лир!» — у Решида перехватило дыхание. Девушка становится наследницей целого состояния, и они вдобавок получают тысячу лир!
— Договорились, Ясин-ага, договорились, — улыбался Решид. — Из уважения к тебе… Ведь это не шутка, ты, такой солидный человек, сам пришел к цирюльнику Решиду… Я улажу это дело за тысячу. Да и какой может быть разговор о деньгах в таком благословенном деле? Обожди, Ясин-ага, я сбегаю за фаэтоном.
Но ему не пришлось далеко бежать. Свободный фаэтон показался на углу. Ясин-ага крикнул извозчику, и тот подкатил к цирюльне. Решид подсадил Ясина, и они стали прощаться. Ясин обещал наведаться через пару дней.
— Мы всегда рады тебе, Ясин-ага. Ты найдешь меня здесь в любое время. И если ты не застанешь Джемшира, я буду счастлив передать тебе его решение…
— Спасибо. Хорошо, если б вы были здесь оба, когда я загляну. Закрепим обещание, и получите половину! Ну, пока…
— До свидания, Ясин-ага, счастливого пути…
Решид влетел в цирюльню, как подхваченный ветром сухой лист. Он чувствовал себя на седьмом небе и готов был прыгать от радости. Что делать: бежать к Джемширу и сообщить ему приятную новость или подождать?
Он остановился посередине цирюльни, уперев руки в бока. Взгляд его снова упал на улыбающуюся девушку, изображенную на этикетке флакона с одеколоном. Он подмигнул ей: «Все в порядке, наше дело сделано! Это я выторговал тысячу лир. Джемширу будет сказано, что Ясин-ага предложил пятьсот лир, а я поднял цену до тысячи. Так или иначе, а триста лир мои. А не даст, я покажу ему спину…» Решид вздохнул. Он прекрасно знал, что это пустая угроза, что не захочет Джемшир — медяка не даст, что все равно он, Решид, будет держаться за того обеими руками.
Мгновенно решившись, он схватил с гвоздя на стене замок и выскочил наружу. С шумом опустил ставни, повернул ключ в замке и помчался к Джемширу. Он бежал изо всех сил, насколько ему позволяли его старые ноги, он почти летел. У него было такое ощущение, будто его могут опередить. Рассказать, рассказать обо всем как можно быстрее, а уж потом завалиться к Гиритли и спокойно выпить по случаю такой удачи.
В ушах у него звенело, перед глазами ходили круги.
Он налетел на кого-то, хотел обогнуть, но человек окликнул его по имени и придержал за руку.
Решид остановился: это был один из его постоянных клиентов.
— Ну чего тебе? — спросил Решид.
— Побриться хотел…
— Дело у меня. Отпусти руку!
— Какое такое дело? Побриться мне…
— Не могу! Дело у меня срочное, понимаешь?
— Ты это всерьез, Решид? — мрачно спросил клиент.
— Отпусти руку, дорогой, прошу тебя, очень всерьез.
Клиент зло посмотрел Решиду вслед и обозвал его поганцем.
Решив бриться в другом месте, он просил аллаха не показывать лика солнца таким типам, ничтожным цирюльникам, возомнившим о себе невесть что.
Дверь открыла мать Гюллю. Решид, с трудом переводя дыхание, спросил Джемшира.
— Нет его, — резко ответила женщина.
— А где он?
— Не знаю. Приходил, постоял в дверях, посмотрел и ушел.
Из глубины послышался голос Гюллю:
— Проверял, дома ли я, дядя Решид!
Решид засмеялся:
— С чего бы это ему проверять тебя, дитя мое?
— Зачем тебе понадобился отец? — спросила Гюллю.
— Нужен, девочка.
«А что если сказать ей?» — подумал Решид. И он не удержался:
— Готовься, Гюллю. Над твоей головкой кружится птица счастья!
Гюллю почувствовала неладное, но дальше расспросить не успела: Решид уже умчался.