Произведение в алом

Господи Всемогущий, мой мозг словно вспышка молнии озарила!.. Теперь я знал, где нахожусь: комната без дверей с одним-единственным зарешеченным окном... Да, да, а поскольку вход в нее обнаружить так и не удалось, то не придумали ничего лучше, как спустить с крыши веревку... какой-то смельчак полез по ней вниз, чтобы, повиснув меж небом и землей, по крайней мере заглянуть в эту тайную камеру снаружи, однако едва он приблизился к зарешеченному окну, как веревка оборвалась и...

Итак, я в том самом овеянном мрачными легендами старинном доме на Альтшульгассе, который местное население старается обходить стороной и в котором всякий раз после своих явлений, повергающих все живое в настоящий шок, бесследно исчезает призрачный Голем!..

От безграничного ужаса, побороть который была бессильна даже мысль о доверенных мне письмах, на меня нашло какое-то помрачение, в голове все перепуталось, а сердце, сбившись с ритма, стало давать такие продолжительные перебои, что в глазах то и дело темнело...

Но... но что там, в углу?.. «Сквозняк, всего лишь сквозняк, -немеющим языком лихорадочно внушал я себе, мертвея от адской стужи, которая сквозила из противоположного угла. - Ну конечно, сквозняк, и ничего больше!» - все быстрее и быстрее, с каким-то жутковатым присвистом срывались с моих непослушных губ слова спасительного заклинания, но... но ничего уже не помогало: там, напротив, это смутное белесое пятно - карта!.. Оно раздувалось, подобно призрачному мыльному пузырю, а когда его дрябло колышущаяся поверхность приходила в соприкосновение с полоской лунного света, мгновенно съеживалось и вновь нехотя уползало во тьму.

Капель, грустные звуки тающего льда... Откуда они?.. Или это слуховая галлюцинация? А может, бред? Неужели в самом деле?.. Они во мне и вне меня, близко и далеко, в глубине моего сердца и снова в этой кошмарной камере, в которой, как в герметичной колбе, неведомые стихии вынашивают магического гомункулуса... Я затыкаю уши, а звуки знай себе капают - неотступно, навязчиво, агрессивно! - как будто ножка какого-то невидимого циркуля раз за разом вонзается в древо, пытаясь найти свой утраченный центр, который везде и нигде...

И вновь оно - страшное белесое пятно!.. Проклятый мыльный пузырь растет, надувается, дышит... Подобно дьявольскому кривому зеркалу, его зыбкая, эфемерная поверхность глумливо гримасничает, отражая до безобразия искаженный лик того ряженного в древний франкский кафтан мужа, который не сводит с него своих выкатившихся из орбит глаз...

«Да ведь это всего лишь карта - жалкая, нелепая, дурацкая игральная карта!» - врывается в мой слух отчаянный вопль, подобно раскаленной добела игле пронзая изнемогающий мозг... Глас вопиющего в пустыне... поелику он... уже... облекается... плотью... он - Пагад... тот призрачный паяц, который,

съежившись в противоположном углу, вперил в меня мой собственный взгляд, ибо, воистину, его глаза были моими глазами, его лицо было моим лицом, - он был мной!.. Тень, сотворенная по образу и подобию моему...

Время шло, минута за минутой, час за часом, а я по-прежнему сидел на корточках, затравленно забившись в угол, и цепенел от ужаса - оледеневший скелет в полуистлевших одеяниях с чужого плеча! А напротив, по диагонали, - второй я... Безмолвный и недвижимый.

Так и сидели мы, каждый в своем углу, пристально глядя в глаза друг другу, - один кошмарное отражение другого...

Видит ли он, мой потусторонний близнец, как лунные лучи с завораживающей медлительностью улитки ползут по полу, а потом, подобно стрелке потайного часового механизма, чьи недоступные человеческому глазу шестеренки и маятнички сокрыты в бесконечности, вкрадчиво скользят по стене, мало-помалу становясь все бледнее, все прозрачнее, все больше сливаясь со своим начисто лишенном каких-либо делений циферблатом?..

Пронзив самозванца взглядом, я приковал его к себе, не позволяя раствориться в предутренней мгле, все настойчивее пытавшейся вызволить его из плена своим пока еще слабо брезжущим светом.

Мертвой хваткой вцепившись друг в друга взглядами, мы, как две зеркальные половинки одной карты, застыли в роковом противостоянии.

Настойчиво и неотвратимо подчинял я призрачного двойника своей воле, сражаясь с ним не на жизнь, а на смерть, ибо победитель в нашем статичном поединке мог быть только один, он получал право на жизнь - ту самую, которая еще совсем недавно считалась моей и которую мне надо было теперь отвоевывать...

И явившийся из тьмы антипод все больше хирел, бледнел и умалялся, а с первыми рассветными лучами окончательно обессилел и, обратившись в бегство, забился назад в свою карту,

только тогда я встал, подошел к поверженному сопернику и небрежно сунул в карман «визитную карточку» тени - Пагад...

В переулке по-прежнему ни души.