Проклятая квартира [сборник 1995, худож. П. Иващенко]

— Ты с ума сошел?!! — заорала она, даже не заботясь о том, что соседи все это могут услышать. Слава Богу, размеры участка давали хоть какую-то гарантию секретности. — Тебе шестой десяток, вся голова седая, о внуках пора думать, а у тебя вон что на уме! Если какая-то девка собирается тебя окрутить, то имей в виду, она просто зарится на твою квартиру, деньги и все остальное…

— Что — остальное? — надеясь еще услышать что-то для себя лестное, спросил Игорь Александрович. Как тут же выяснилось — на свою же голову.

— Да уж, конечно, не на твои стать и красоту! Просто рассуждает: нашелся старый дурак, который будет прыгать вокруг на задних лапках и исполнять все прихоти. Если уж ты так любишь молоденьких — найми себе секретаршу. Только с медицинским образованием, потому что через год тебе понадобится сиделка. И не говори мне о любви, это просто смешно в твоем возрасте!

— Здрасьте! — не на шутку оскорбился мэтр. — А когда ты в твоем возрасте твердишь о вашей с отцом любви — это нормально, да? Вы не сумасшедшие?

— Нашей с отцом любви, слава Богу, шестой десяток, как и тебе. И я выходила замуж по любви не за сценариста с почти мировым именем и неплохими заработками, а за нищего младшего лейтенанта. И полстраны за ним вслед объехала, в таких халупах жили — тебе во сне не приснится. Это — любовь. И то до свадьбы я к нему в постель не лезла. А современные девицы, которые женатому человеку в жены набиваются, — это ведь уму непостижимо! Дурь, блажь и распущенность!

— Мама, мама, уймись! — затрубил отбой Игорь Александрович. — Никто ни на ком не собирается жениться, и вообще ты абсолютно права. Но дай же мне хоть иногда свободно вздохнуть. Что ты меня опекаешь, как… грудного ребенка. Ей-Богу, смешно.

— Никто тебя не опекает, — пошла было на попятную и мама, но тут же снова вспылила, поскольку «заводилась быстро», а остывала медленно. — Но на будущее, чисто теоретически, запомни: если выкинешь такой дикий номер, можешь здесь больше не появляться! Живи со своей голубкой хоть на чердаке — костьми лягу, но квартиру разменивать не дам. Антону понадобится, да и тебе будет куда вернуться, когда там надоешь. Не я твоя жена! А Нина — ангел, в обиду ее не дам, учти.

— Все, — решил нужным вмешаться снова папа, — маневры закончили, отбой. Ни вару, ни товару, он тебя дразнит, ты поддаешься. Хватит, давайте чай пить. Иначе черт знает до чего договоритесь…

Так что визит во второй его части сошел благополучно, но в Игоре Александровиче прочно угнездился червячок сомнения, который и начал его грызть уже на обратном пути в Москву. Мамулины вопли относительно нравственности и безнравственности в принципе были просто сотрясением воздуха. Не для нее, конечно, — для сыночка, жившего совсем в иных моральных параметрах. Но вот недвусмысленное предложение в случае чего выметаться из до боли родного дома… Об этом мэтр в своем любовном упоении как-то не задумывался. А тут — задумался. И пришел в ужас.

Снимать за бешеные деньги однокомнатную панельную конуру где-нибудь у черта на куличках? Завтракать в пятиметровой кухоньке с тараканами и видом на помойку? А как же любимое кресло? Обжитая кровать с немецким фирменным матрасом? Ночник в виде розового бутона? Да если перечислять все то, с чем придется — в случае чего! — расстаться, то на эту тему вообще можно написать отдельный роман!

Беспринципный человек мог бы, разумеется, поместить опостылевшую супругу в комнатенку при кухне, а молодую жену — в комфортабельную супружескую опочивальню. Произвести такую, с позволения сказать, рокировку — и пусть победит сильнейший. Но и такого сценария Игорь Александрович применительно к себе вообразить не мог. Равно как и сохранения прежнего порядка с регулярным воровским проникновением в комнатку к юной возлюбленной, пока законная супруга спит сном праведницы.

И уже подъезжая к дому, Игорь Александрович решил: «Хорошенького понемножку. Завтра, пожалуй, поговорю с закадычным другом, попробуем решить, как выпутываться. В конце концов можно для Али квартирку снять… А там видно будет. Одна голова хорошо, а две — больше».

Вот с этими благими намерениями мэтр и вступил под сень родного дома. И тут же о них забыл, равно как и обо всем остальном. Потому что в этом доме была Она, юная, прелестная, соблазнительная, выбежавшая ему навстречу так стремительно, как если бы прошло не несколько часов, а годы и годы, и она истосковалась, изнылась в разлуке. Потому что были ее руки, губы и… вкусный ужин в уютной, любимой кухне. И ночь впереди, сулившая новые радости…

Положа руку на сердце, стали ли бы вы на месте Игоря Бережко вообще о чем-то думать? Наверное, нет. Вот и он не стал. Тем более что умница Аэлита ни о чем не спросила, никаких вопросов не задала, а с ходу создала вокруг любимого мужчины обстановку покоя и комфорта, щедро приправленную светившимся в ее глазах обожанием.

— А это еще что такое? — осведомился поздно вечером мэтр, обнаружив на письменном столе узкий и длинный конверт явно «не нашего» исполнения. — По почте пришло? Почему без штемпеля?