Проклятье египетского жреца

– А как же, барышня! – ухмыльнулся второй мальчишка, Ванька Колесо. – А с денежкой не обманешь?

– Не обману, вот вам еще с ужина осталось, – Глафира вынесла торбу с пирожками с мясом.

Пацаны набросились на угощенье, как будто неделю ничего не ели.

– Э… уважаемые, а рассказывать мне кто будет? – прервала их поздний ужин девушка.

– Барышня, хорошие пирожки! – оторвался от выпечки Копыто. – Ну, это… мы все сделали. С утра в доках ходили, народ спрашивали.

– Нашли матросов с «Доброй надежды»?

– Нет, барышня, никого не нашли. Там история какая-то плохая, все, кто ходил на «Надежде», все погибли. Вот те крест, погибли, – запихивая в себя последний пирожок, сообщил Колесо.

– А сам корабль сейчас где?

– Корабль давно потоп, моряки поговаривают – он проклятый какой-то! После того рейса на нем погиб весь экипаж и пассажиры, а потом «Надежда» постоянно попадала в неприятности, а семь лет назад, в шестьдесят втором, корабль потонул где-то в Маркизовой луже, так на дне и лежит, – объяснил чумазый Ленька.

– А как погиб весь экипаж? Что с ними случилось? – удивилась Глаша. Про это она не слышала.

– О, неладно там что-то. В порту поговаривают, что какое-то проклятие там случилось на борту и все моряки с ума посходили – друг друга порезали, никто не выжил, – объяснил Ванька.

– Как никто? Один какой-то ученый был! Вроде живой остался, но что с ним потом случилось, никто не знает, – развел руками Ленька. – Говорят, что совсем дядька с ума сошел.

– А как ученого того звали?

– Так тридцать лет прошло, еле эту «Надежду» вспомнили, кто ж этих ученых разберет! – заявил Копыто.

– Да, ясно, что ничего не ясно, – задумалась Глафира.

– А денежку? – подал голос Копыто.

Глаша вытащила из передника два целковых, вручила мальчишкам за работу. Потом снова скрылась на кухне, вернулась еще с торбой выпечки – пусть мальцы угощаются. Не жалко! Завтра новые напечет!

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

На следующее утро Аристарх Венедиктович не стал долго капризничать за завтраком, съел и расстегай с мясом, и кашу рисовую, заел все большим шматком сала и, подхватив Глафиру, отправился на Офицерскую улицу, где находилось Сыскное управление и трудился Семен Игнатьевич Филин.

Тот принял господина Свистунова благосклонно, но предоставить свидание с Асхабом Аф-Аффанди отказался.

– Нет, Аристарх Венедиктович, и не просите. Не имею права, мне начальство шею намылит за подобное самоуправство! – пробасил полковник. – И так кто-то газетчикам уже все данные слил. Вот, полюбуйтесь! – Семен Игнатьевич придвинул на край стола «Петербургский листок». – Вот Илья Борзописец как красиво все злодеяния египтянина живописует.

Сыщик Свистунов углубился в чтение утренней газеты, Глафира из-за плеча хозяина заглянула в текст, выхватывая некоторые фразы из статьи:

«Питерский Расчленитель пойман», «Египетский душегуб», «Нильский злодей», «Маньяк из Каира», «город может спать спокойно», «любитель мумий обезврежен», «Английская набережная очистилась от египетского проклятия» и все в таком же духе.

– Глупости какие-то! – не выдержала Глафира. – Разве Асхаб Аф-Аффанди уже признался в содеянном? Откуда газетчики знают, что он настоящий Расчленитель?

– А кто он, по-вашему? – хихикнул полковник. – Все сходится! Это он злодей, поверьте моему опыту!

– А как ему удалось Архипа убить, в бинты завернуть и в саркофаг положить? – не унималась горничная.

– По сведениям прислуги княгини Муратовой, именно Архипу Ставрюгину поручили помочь привезти этот гроб египетский в дом к Эллен Генриховне. Он отправился к египтянину в гостиницу «Лондон» за саркофагом, а обратно уже не вернулся. Его нашли в том самом проклятом гробу! – объяснил Филин.

– Если он в том гробу оказался, то куда настоящего жреца дели? А главный вопрос – зачем? – задумалась вслух Глафира.

– Вот больше делать нечего, как еще какого-то древнего жреца искать! – фыркнул Степан Игнатьевич.

Аристарх Венедиктович дочитал статью, беззвучно пожевал губами и спросил полковника:

– То есть вы абсолютно уверены, что поймали настоящего преступника?

Филин утвердительно кивнул.

– Не сомневайтесь. Но свидание с ним я вам не дам, извиняйте! – Степан Игнатьевич поправил усы. – У меня своих дел хватает, вот, например, намедни одного чокнутого тоже с Английской набережной доставили, тоже все про проклятие сфинксов этих бормочет.

– Что именно говорит? – уцепилась за слова Филина Глафира.

– Да вот, доставили к нам дворника Емельяна Кочкина, так он, безобразник, когда очищал набережную от мусора, внезапно набросился на мимо проходивших студентов из Академии художеств и даже на преподавателя академии, известного художника Рыдникова.

– А зачем набросился? – ахнула Глаша.