Проклятье Персефоны (СИ)

— И все? — Эмилия удивленно выгнула бровь, явно не веря моим словам, — Я думала, она проклянет тебя на несколько веков вперед, чтобы даже после смерти ты не смог найти покоя.

Пропустив ее язвительные слова, я пожал плечами, усмехнувшись.

— Да, родная, все. Она была слишком слаба. Любые ее попытки выторговать от меня услугу и обещание обернулись бы против нее. Много ли нашлось глупцов, готовых пойти на сделку с богиней?

— Ты первый. Где твой шрам?

Проведя пальцами по лицу, я провел шершавыми мозолистыми пальцами по тому месту, где некогда был шрам. Почувствовав лишь гладкую кожу, я пожал плечами.

— исчез, как только браслет перестал соприкасаться с кожей. Наверно, именно так и действует его магия — оставлять первозданное без изменений, уродуя иллюзию.

Я склонил голову в наигранном повиновении и издал короткий смешок. Не в силах больше ждать, я произнес хриплым голосом:

— Я не привык повторять дважды, но ради тебя сделаю исключение. Иди ко мне.

Постояв несколько секунд, Эмилия оттолкнулась от косяка и медленным шагом направилась ко мне, не сводя пристального взгляда.

Оказавшись около кровати, она усмехнулась, после чего забралась и уселась рядом со мной. Привстав, я ухватился за девичьи запястья и притянул к себе, положив ее ладони себе на грудь. Эмилия судорожно выдохнула, чувствуя биение моего сердца. Внезапно она вырвала руку из моей хватки и потянулась ими к короне. Она сняла ее и положила на стол около кровати, после чего снова перевела взгляд на меня, улыбнувшись.

— Моя Королева, — восторженно прошептал я.

Прислонив пальцы к моим губам, она прошептала:

— Сегодня я хочу быть Эмилией, не королевой. Той Эмилией, которую ты знал, Уильям.

Убрав пальцы со своих губ, я обхватил руками ее талию и притянул к себе, а затем поцеловал: осторожно, чувственно, словно боялся, что стоит мне сделать хоть одно лишнее движение, она просто сбежит. Не в силах больше сдерживать себя, я поцеловал ее требовательнее и настойчивее, заставляя соблюдать ритм, который мы оба задали. Не хватало воздуха, но я не мог оторваться от нее, от ее тела и наготы, сводящей с ума. Я провел пальцами по изгибам ее тела, вызывая волну мурашек, отчего непроизвольно улыбнулся ей прямо в губы, почувствовав следом болезненный укус и прикус метала во рту.

— Не играй со мной, Охотник, — отстранившись, я взглянул в глаза Эмилии, которые заволокла алая пелена, выражающая ее желание. Она сжала мои волосы так, что мне стало больно. Зарычав, я повалил девушку на кровать и прижал своим телом, укусив в шею, после чего начал медленно оттягивать и целовать кожу.

Она извивалась под моими руками, все ее тело было напряжено. Опустив одну руку к ее бедру, я осторожно провел по нему пальцами, после чего осторожно коснулся лона, заставив Эмилию издать протяжный стон, но в следующее мгновение она перехватила мою руку, внимательно посмотрев в глаза.

— Готов ли ты мне прислуживать, Охотник? Готов ли стать моим рабом? Готов ли ты найти свое освобождение во мне?

— Всегда… навечно.

Стоны, доносившиеся из нашей комнаты, говорили о том, что нет ничего противоестественнее и прекраснее, чем союз человека и сирены, полюбивших друг друга.

КОНЕЦ