Проклятие Деш-Тира

Голос его доносился откуда-то из середины повозки. Лизаэр не понял, обращены эти слова к нему или к Дакару. Головокружение заставило его закрыть глаза. Лизаэр ударялся головой о мешок с котелками и сковородками, не ощущая боли, он слышал лишь звуки этих ударов, за которыми где-то далеко, на самой границе сознания, прозвучали слова:

— Возможно, Эт и проявит к тебе милосердие, непутевый пророк. Но если Фаленит вывалится из повозки, от меня милосердия не жди.

На заре Второй эпохи паравианцы назвали это место Кайд-эль-Кайен — Долина Теней. Со временем люди исказили название, превратив его в Калькан. В паравианском языке такого слова не существовало, но сложилось убеждение, будто так называлась какая-то древняя крепость. Оказавшись здесь, на склоне холма, можно было только дивиться живучести домыслов. На этом месте никогда не было никакой крепости. В незапамятные времена здесь стоял скромный глинобитный дом с соломенной крышей, в котором родился Кианор, прозванный Солнечным Правителем. К дому примыкал сад, от которого сейчас остались лишь холмики, поросшие бурой травой и вереском. И все же Асандир повел своих спутников туда, где в давние времена росли цветущие деревья, распространявшие удивительный аромат. Глаза мага видели большее, нежели темно-серый туман и унылый пейзаж. Эти глаза различали тени и воспоминания, в которых хранились отзвуки таинств, утраченных вместе с обитавшими здесь древними расами. Глаз обычного человека не узрел бы здесь ничего, кроме засохших ветвей шиповника.

Баллады утверждали, будто любое место, избранное единорогами для своих празднеств, не могло полностью утратить отзвуки их присутствия. Кайд-эль-Кайен подтверждал справедливость этих слов. Пока Асандир пробирался между кустов, усеянных капельками росы, его магическое зрение и слух, далеко превосходившие пределы человеческих возможностей, улавливали краски и звуки минувшего. В самом начале Второй эпохи риатанцы (так именовали единорогов) собирались здесь в дни солнцестояний, дабы отпраздновать смену времен года. Окрестные земли впитали в себя их завораживающую музыку, и нынче ветер скорбел об исчезновении этих удивительных существ. Но и через тысячу лет здесь сохранялась память о благословенном мире риатанцев. Даже под гнетом Деш-Тира в глубине земли текла сила, дающая жизнь. Каждую весну холмы покрывал густой ковер цветов, пробивавшихся сквозь заросли папоротника.

В зимние холода тут обитали только духи, невидимые, словно тени в густых сумерках. Асандир шел, стараясь не слишком пристально смотреть по сторонам. Здесь его подстерегали многочисленные воспоминания о друзьях прошлого, полные сожалений и упреков. Да, слишком много морщин прочертила печаль вокруг его глаз, а надежде так редко удавалось разгладить хотя бы некоторые из них.

«Дэль-Фарен, Творец королей! — шелестел в его ушах ветер. — Что сталось с твоими надеждами, с мечтами и радостью? Ведь пляски еще не окончились, нет, не окончились. Как только засияет солнце, радостные песни вновь зазвучат в этих местах!» Даже если бы Асандир плотно заткнул уши, он все равно слышал бы шепот ветра, ибо слух мага не зависел от телесных ушей. С каждым его шагом голоса духов снова и снова проникали в сокровенные глубины разума мага.

Он поднялся на вершину холма. Другой склон выводил к ложбине, где илитарийцы впервые давали Имена зимним звездам. Здесь царил удивительный покой. Сколько веков уже прошло, сколько еще пройдет — этот покой будет сохраняться здесь всегда, какие бы беды ни сотрясали Этеру. Где-то неподалеку раздались мелодичные звуки лиранты. Аритон. Значит, и он отправился сюда. Асандир замер, почувствовав, как перехватило дыхание. Уловив его состояние, ветер замолчал, а духи унеслись прочь. Яркие картины прошлого померкли. Асандир слушал, как Повелитель Теней играет на подарке Маноллы. В его музыке не было ни малейшего оттенка горечи.

Переливы мелодии то замирали, то устремлялись ввысь, изящно соединенные друг с другом. Словно незаконченное полотно, они лишь намекали на скрытые возможности Аритона. Пожалуй, даже бриллианты лучшей огранки были не столь прозрачны, как его музыка. Потомок Фаленитов уже обладал мастерством, способным проникать в самое сердце. Если бы Аритону дать свободу выбора жизненного пути и подыскать достойного учителя, своим талантом он пленял бы не только сердца людей, но, возможно, и их разум.

Асандир медленно двинулся дальше. Заслышав шаги, Аритон понял, что его уединение нарушено. Не прекращая играть, он взглянул через плечо и, увидев мага, улыбнулся. На сей раз в нем не было инстинктивной настороженности, прежде сразу же заставлявшей его замыкаться в себе. Возможно, чудовищное напряжение сил во время битвы с метласскими змеями нашло неожиданный выход в музыке. Звуки беспрерывно вытекали из-под его пальцев. Певучий, лирический настрой безошибочно сказал бы любому магу Содружества, что сейчас потомок Фаленитов всецело погружен в свою музыку.