Проклятие Достоевского

Чудная она, Матвеевна, вместо ставен допотопных давно бы стеклопакеты установила, с ее-то деньжищами. И Семка тоже не от мира сего. Но с другом ясно, типа из интеллигентной семьи: мать в школе труд у девчонок ведет, отец – физрук. Семен даже книжки читает, конечно, не классику – фантастику или детективы всякие. А Мишке – лениво, уж лучше фильмец глянуть, боевик там или ужастик. М-да, вот про последний он зря сейчас вспомнил…

А тем временем в пустом с виду доме Антонина Матвеевна, ухоженная пожилая дама лет шестидесяти пяти, вязала внуку носки, сидя в кресле возле неяркого торшера. В принципе, она могла бы включить и люстру, ведь ставни закрыты плотно, но так намного уютнее, а на зрение ведунья пока не жаловалась. На диване, рядом, дремал пушистый черный кот «дворянской» породы.

– Ну что там, Вась? – спросила женщина, оторвавшись от подсчета петель.

Кот открыл один глаз, дернул ухом и ответил самым обычным человеческим голосом:

– Лезут.

– Да сама уже слышу, – проворчала собеседница.

– Не кипишуй, Матвеевна, все ништяк.

– Василий, – ведьма укоризненно покачала головой, – где ты слов таких нахватался? Опять этот свой рэп слушал?

– И что? – Васька гордо выгнулся и задрал хвост, – Я, между прочим, в тренде!

– В тренде он, – вздохнула кудесница, – как был шалопаем, так и остался. А пора бы повзрослеть, вон морда уже седая.

– С пацанами-то как поступишь? – перевел разговор мохнатый, не слишком любивший тему возраста.

– Проклятие Достоевского… – задумчиво протянула Антонина Матвеевна. – А что, мне нравится…

– Обоих проклянешь одинаково? – не поверил Василий, знавший ведьму с самого детства, своего разумеется.

– Нет, конечно. Михаила писателем сделаю, а Семена – фермером. Нашей деревне хорошее, крепкое хозяйство ох как нужно. А мужиков практически и нет – пьяницы одни, только и горазды самогон хлестать.

– Да какой из Мишки писатель?! Он же с двойки на тройку всю жизнь перебивался! Надо бы наоборот тогда. Семка ведь воровать не собирался, хотел напугать дружка как следует, чтобы тот передумал!

– А проклятье – это награда, по-твоему? – ведунья строго посмотрела на кота. – Сема мальчик неглупый, но ленивый, вот пусть за ум и возьмется. Миша тоже лодырь. От работы, правда, не отлынивает, но ему деваться некуда без отца-то, а вот голову напрягать недосуг, – ведьма отложила вязание и повела плечами разминаясь. – Ты же, понимаешь, что известность и слава парню с неба не упадет. Чтобы написать достойную книгу, не только мозги нужны, но и личный опыт, а он шишками да синяками набивается. Михаилу предстоит трудный путь, и работать придется много, и учиться одновременно. Если выдюжит, да упорства хватит – станет настоящим автором, а нет – останется посредственностью.

– Ну ты и крута, – восхитился Василий.

– А то, – грозно нахмурилась ведьма… и рассмеялась.

Васька навострил уши: – Близко уже!

– Прекрасно. Встречу-ка я гостей дорогих…

Мишка двинулся в сторону крыльца, но услышав шум за спиной, обернулся. Семка легко перемахнул забор и пристроился рядом:

– Одного не пущу, наломаешь дров, потом не разгребешься.

Они уже подошли к невысоким ступенькам, когда дверь резко распахнулась и на пороге появилась хозяйка:

– Кому ж не спится в ночь глухую?

– Теть Тонь, – заблеял сообразительный Семка, – так это… Хэллоуин ведь. Мы вот поздравить хотели…

– Хэллоуин в городе, – отрезала Матвеевна, – а в деревне все спят давно, ночь на дворе. И врать мне не надо, Танька еще днем прибегала, сдала вас, как говорят, с потрохами. Опять торговаться пробовала, мол, она меня предупредит, а ей в благодарность мужа наворожу. Все не угомонится никак с женихом своим, богатым.

– Да шутка это, розыгрыш, теть Тонь! А за беспокойство извиняемся, ну и… до свидания. Мы спать пойдем! – и Сема потянул Мишку за рукав куртки, буркнув в самое ухо: – Сматываемся.

– Куда?! А ну-ка, стоять на месте! – у Матвеевны в голосе неожиданно прорезались командирские нотки.

Но Миша и так стоял, даже не шелохнулся. Известие о Танькиной подставе оглушило его похлеще взрыва гранаты.

– Сперва проклятие, – нехорошо улыбнулась ведьма. – Итак, ты, Семен, фермером будешь. Хозяйство большое заведешь, деревенским работу предоставишь. А ты, Михаил, – улыбка у женщины сделалась шире и какой-то зловещей, – романы писать станешь. Возможно, даже прославишься, но здесь уж только от тебя зависит.

– Да какое ж это проклятие? – удивился Семка.

– А вот как лямку начнешь тянуть, так и узнаешь. Вкалывать тебе придется до седьмого пота и кровавых мозолей, помяни мое слово. А теперь, ступайте, мне тоже отдых требуется, – и Матвеевна зевнула, прикрыв рот ладонью.

Семен, так и не выпустивший Мишкину куртку, потащил друга назад, к забору.

– Калитка открыта, – усмехнулась ведунья.

И Семка вильнул вправо. А Мишка так и шлепал за ним молча. Все его мысли вертелись вокруг Танюхиного предательства, остальное прошло лишь по краю сознания.