Проклятие дворфа

Так было на протяжении многих столетий. Веками отлаженная система еще ни разу не давала сбоя, вплоть до последнего времени. А точнее, до того самого дня, как воргенское племя столкнулось с магией демонов, доставившей в их кочевье многотысячную армию, ничем не выдавшую своего присутствия. Против магии воргены были бессильны, им никогда прежде не доводилось сталкиваться с ней, и тем более испытывать ее действие на собственной шкуре. На побережье, где жили предки Арона Неудержимого, в мире, в котором помимо воргенов обитали кентавры и мурлоки, магии, как таковой, не было. Хотя Арон знал об ее существовании. Магии древней и злобной, пришедшей из неведомых океанских глубин. Из тех самых мест, где обитали мифические наги, существа наполовину люди, наполовину змеи. Благодаря магии, небольшое и замкнутое племя нагов правило не только океаном, но и на побережье, подчинив мурлоков своей власти, сделав их послушными слугами и рабами, готовыми исполнить любую прихоть хозяев.

Неприятель, незаметно подкравшийся к спящим воргенам был не чужд магии, позволившей ему остаться незамеченным, когда незамеченным не мог остаться вообще никто. И это был определенно не наг, поскольку полулюди полузмеи наделенные невероятным колдовским могуществом и силой, имели один существенный недостаток, который весьма умерял их амбиции в плане господства над миром. Наги были амфибиями, существами, которые могли жить как в воде, так и на суше. Но вода им была жизненно необходима для выживания, без нее они могли обходиться гораздо меньше, чем те же мурлоки, их слуги и рабы.

Арон Неудержимый слышал рассказы старших о том, что и таурены не чужды магии, и что и среди них есть колдуны, именуемые шаманами. Но Арон не особенно верил этим рассказам, считая их досужим вымыслом, байками рассказываемыми на ночь. И у него был повод усомниться в рассказах старших, особенно когда он был молод, и ко всему подходил с юношеским максимализмом. Если таурены и впрямь владеют магией, то почему они, используя ее силу, не могут победить кентавров? И если и не уничтожить их, то хотя бы прогнать со своей земли.

И только повзрослев, встретившись с тауренами несколько раз, он стал понимать причину этого, но только разумом, так как сердцем понять этого не мог. Слишком сильно отличался внутренний мир тауренов и воргенов, и что для одних вполне обыденное дело, для других запретное деяние. Таурены владели магией, но в силу своего духовного развития насчитывающего не одну тысячу лет, использовали ее исключительно в мирных целях, в делах военных полагаясь на собственную силу. Магией они пользовались для того, чтобы разговаривать со степью, знать ее хорошие и плохие места, где нужно, а где нельзя пасти скот. Использовали таурены магию и в охотничьих делах, из-за чего их охота всегда была удачной, и племена тауренов никогда не голодали, процветая даже в самые трудные для степи времена. А еще с помощью магии шаманы могли узнать о приближение врага, и либо уйти, спасаясь от опасности, либо встретиться с ней лицом к лицу.

Убивать противника всегда и во все времена таурены предпочитали в честном, открытом бою. Не было в Великой Степи воинов сильнее и искуснее тауренов. Это было известно всем, и в первую очередь самим тауренам, хозяевам здешних мест. И никогда, не один таурен будучи в здравом рассудке, не нарушит сложившихся за тысячелетия традиций. Конечно, если это здоровый таурен.

Но прокравшийся незамеченным в лагерь воргенов таурен был болен. Болен не в физическом смысле, а в душевном. В его мозгу случились необратимые изменения, заставившие его личность распасться на множество составляющих ее частей. Время от времени управлением телом завладевала одна из личностей, порой далеко не самая лучшая. Хотя и прочие личности никуда не девались, а только оказывались в подчинении, отдавая вожаку все свои способности и умения. И когда в лагере воргенов внезапно объявился чужак, он представлял собой самое невероятное существо, когда либо обитавшее на планете. Внешне таурен, по силе зеленый великан огр, а по своей злобности гиенообразный гнолл с Лысых гор.

А затем чужак начал убивать. Медленно и хладнокровно, оставляя за собой коченеющие трупы. Безумный таурен никуда не спешил, в запасе у него была целая ночь, которой с лихвой хватит на десяток воргенов и их вожака, какой бы долгой и мучительной не была их смерть. Действовал таурен обстоятельно, с размеренностью автомата, раз за разом повторяя одно и то же. Одна рука сжимала железным захватом, из которого невозможно было освободиться, и издать даже слабый звук горло, в то время как другая вонзала кинжал в сердце жертвы в тот самый миг, когда на нее ложилось массивное тело таурена. А затем ворген умирал. Молча и неподвижно, ни единой предсмертной судорогой не давая знать спящим товарищам о посетившем их лагерь кошмаре. Чужак убивший очередную жертву не вставал с нее до тех пор, пока из тела не исчезала последняя искорка затухающей жизни. А затем таурен поднимался, и делал несколько шагов к следующей жертве, чтобы продолжить убивать.