Проклятие дворфа

Итогом отчаянной схватки эльфов с древними демонами стал чудовищной силы взрыв, потрясший планету до самого основания, расколовший огромный остров на множество частей. Демонов удалось победить, отправив их обратно в ад, откуда они явились в мир, вызванные магическими ритуалами Отрекшихся. С тех пор на месте огромного острова раскинулся целый архипелаг островов, получивший название Взорванные Острова, в память о событиях многовековой давности случившихся здесь в незапамятные времена. Сами же эльфы были затянуты в образовавшийся на месте взрыва гигантский водоворот, увлекший уцелевших при взрыве эльфов на дно океана.

Но они не погибли. Они изменились, стали другими, и это был прощальный, дьявольский дар, которым их наградили демоны прежде, чем кануть в небытие. Эльфы превратились в нагов, став наполовину людьми, наполовину змеями, обретя способность жить на суше и в воде. Где они и обосновались, основав подводный город Нагию, не показываясь на поверхности многие сотни лет. Нрав искалеченных эльфов претерпел коренное изменение, и далеко не в лучшую сторону. И прежде далеко не самые дружелюбные Отрекшиеся эльфы превратились в настоящий бестий, ненавидящих все живое на свете, если в этом живом горит хоть крохотная искра разума. Магия эльфов осталась с ними, позволив новым обитателям океана поработить, и подчинить своему влиянию мурлоков, древнюю расу испокон веков обитающую в океане. Мурлоки стали их слугами, готовыми исполнить любую прихоть господина, какой бы изошренной она ни была.

Сотни лет жили мурлоки рядом нагами, деля с ними океан и его богатства, пока, пару столетий назад, наги не вытеснили их из подводных глубин, заставив мигрировать на побережье, став настоящими амфибиями, тем, чем они были по своей сути. Но даже по прошествии столетий связь мурлоков с океаном оставалась по-прежнему сильной. Без него они не смогли бы выжить чисто физически. Их связь с водой невозможно было порвать ничем, и любая магия была в том бессильна.

Каждый новорожденный мурлок до года находился в специально огороженном от остального океана бассейне, пока не становился способным дышать на поверхности, и мог покинуть общий для молодняка загон, чтобы начать взрослую жизнь. Именно жизнь в бассейне, веселую и беззаботную, лишенную каких-либо проблем, Бурл-бурл считал лучшим периодом своей жизни. Только тогда он чувствовал себя счастливым. Дурачась с друзьями, плескаясь и ныряя, гоняя наперегонки, или охотясь за мелкой рыбешкой просочившейся внутрь сквозь ограждения бассейна. Именно тогда за громкий голос и радостные крики бурль-бурль, он и получил свое нынешнее имя.

Он не помнил, кто из взрослых первым назвал его так, когда он уже достаточно подрос, чтобы отличаться от окружающего его молодняка. Он был уже в том самом возрасте, когда каждый ребенок получает свои, неповторимые черты, некие детали, позволяющие отличать его от других. Своих родителей Бурл-бурл не знал. Так было заведено традициями в их мире уже не одну тысячу лет. Любой взрослый мужчина племени мог оказаться его отцом, также как и любая женщина, матерью.

Во многом это объяснялось тем, что мурлоки, не смотря на разум, отчасти оставались рыбами, с присущей рыбам физиологией. И процесс воспроизводства потомства у них был тоже рыбий. Самки откладывали яйца в специально предназначенном для этой цели, огороженном от молодняка месте, числом от 5 до 10 штук. А потом мужчины самцы чувствуя в том потребность, оплодотворяли их. На этом родительские обязанности будущих отцов и матерей заканчивались. Спустя время из оплодотворенных яиц появлялись мальки, которые, через специально оставленные щели в ограде перемещались в бассейн к молодняку, где им надлежало пробыть до года. Когда у них окончательно сформировывались внутренние органы, и малыши получали возможность дышать на суше, и выбираться на поверхность.

Когда молодой мурлок выбирался на дощатый настил бассейна, он оказывался в деревне, среди таких же малышей, чьим уделом было обучение, познание всего того, к чему племя шло не одну тысячу лет. Свободные от охоты и иных дел мурлоки, мужчины и женщины, проводили свободное время возле бассейна, приглядывая за малышами, кормя и оберегая от опасностей, которых в океане великое множество. Начиная от акул, готовых сожрать все, что попадет им на глаза, или неповоротливых гигантов китов, которые могут разнести все в щепки, и даже не заметить этого. Но главную опасность для молодняка представляли не безмозглые обитатели океана, а его разумная составляющая. Наги и их моргулы были главной опасностью таящейся в океане.