Проклятие Эдварда Мунка

– Седов, но ты, и правда, погорячился насчет подростка. А сколько времени он еще не сможет зайти в свой дом? Володя, согласись – нормы уголовно-процессуального кодекса мягкими в отношении таких, как Егор, не назовешь.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Седова. Он потребовал притормозить на обочине и, глядя Лике в глаза, жестко сказал:

– Мать, если ты произнесешь еще хоть слово – то я выйду из машины и пойду пешком. Твое дело – рулить. Все остальное тебя не касается. Поняла меня?!

Лика смиренно кивнула. Имеется за ней такой грешок – вечно язык борется за независимость от мозгов и почти всегда побеждает. Недавно такой концерт закатила на пресс-конференции в министерстве обороны. Дядечка замминистра нудно бубнил про то, что броня крепка, и танки наши быстры, и состояние российских вооруженных сил практически безукоризненно. «Каковы потери среди личного состава за две чеченские кампании?» – поинтересовалась Лика. Дяденька замминистра почему-то заулыбался. Может, растрогался Ликиным инфантильным видом. А ей причины его радости без разницы были. Она с ужасом услышала собственный голос: «А чего вы веселитесь, я вас про погибших людей спрашиваю…» Видимо, дядечка вначале хотел ее с пресс-конференции изгнать. А то и того хуже. С перекошенным лицом он осмотрел пресс-центр агентства, выискивая, должно быть, табельный пистолет. «Пистолета нет, свидетелей масса», – мелькнуло в голове у Лики. А замминистра сквозь зубы процедил: « Всего три с половиной тысячи безвозвратно ушедших»… По большому счету, есть только два человека, которые относятся к ее зловредным репликам спокойно – это бойфренд Паша и редактор «Ведомостей» Андрей Иванович Красноперов. Первый – любит, второй – ценит. Или ленится ругаться.

– Договорились. Буду молчать, – пообещала следователю Лика.

У нее получилось сдержать обещание. В квартире Моровой она не проронила ни звука.

Седов кубарем влетел в прихожую и забормотал:

– Так, вот здесь книжная полка. Несколько книг лежало на полу, видимо, женщина, теряя равновесие, уцепилась за полку, и они упали. Сейчас посмотрим…

Он перебрал пару книг, сложенных в стопку у очерченных мелом кровавых разводов, и воскликнул:

– Она!

В его руках был альбом с изображением закрывшей глаза брюнетки на обложке.

– Егор, это книга твоей тети? – Седов повернулся к прислонившемуся к дверному косяку подростку, демонстративно чавкающему жвачкой.

– А я че, знаю? Она мне че, отчитывалась?

– Парень, вспомни, – обычно добродушное полное лицо Седова исказила злоба. – Твою тетю убили. И я задаю вопросы не от того, что мне делать нечего. Если спрашиваю – значит, это важно!

– Вам важно – вы и думайте. Ну, ладно. Покупала Инесска книги. Деньги ей девать некуда. Лучше бы комп мне купила!

Седов скрипнул зубами и, захватив альбом, закрыл дверь квартиры, еще раз напомнив Егору, что он поставит его в известность о том времени, когда тот сможет по своему усмотрению распоряжаться теткиным наследством. А пока пусть поживет у соседей.

– В прокуратуру, – коротко сказал он, размещаясь в машине.

И вот Лика боролась по мере своих водительских способностей с вечными московскими пробками, выслушивала стенания Седова и почти не хотела с ним спорить. Сегодняшний день и вопли приятеля полностью ее измотали.

– Интересно все-таки – это книга Инессы? Или ее принес убийца? Но художник тот же – Эдвард Мунк. Может, просто совпадение… – рассуждал Седов.

И Лика решилась.

– Можно я скажу, да? Я не думаю, что альбом принадлежал Инессе Моровой.

– Это еще почему?

– Я обратила внимание на другие книги. Женщина интересовалась любовными романами, у нее чуть ли не вся полка завалена творениями Барбары Картленд и иже с ними. Книги в мягких обложках. То есть в средствах женщина была ограничена. Судя по количеству, книги такого рода она обожала. Рассуждаем дальше. Думаю, женщины, которые без ума от любовных романов, историей искусства вряд ли интересуются. И еще. Любой альбом живописи стоит минимум, как пять покетов. Следовательно, альбом с картинами Мунка Инессе Моровой не принадлежал.

– Я совсем запутался… Наконец-то приехали.

– С тобой можно?

– Не стоит. Не обижайся, но не стоит. У меня куча писанины. И еще надо прикинуть план действий, оперов озадачить.

Володя становился особенно вежливым лишь в том случае, если ему что-то требовалось.

– Кстати, мать, тебя не затруднит…

Он попросил сделать две вещи. Собрать информацию о художнике. И попросить Пашку посмотреть системный блок, изъятый в квартире Карины Макеенко. Конечно, есть специалисты, к услугам которых следователь может обратиться, но это займет больше времени, а оно дорого.

– Все сделаю, – пообещала Вронская. И не удержалась: – А что, разве у взрослых дяденек, которых не надо учить жизни, возникают затруднения?

– Вредина, – тихо сказал Седов. – Еще сгоняй за пиццей, а? Есть хочу – умираю…

3

– Можно, я останусь?