Проклятие Гоголя

Вот и сейчас Евгения с удивлением обнаружила, что, выходя из машины, Гремин успел незаметно ослабить галстук, взъерошил волосы, принял должное выражение лица и предстал перед Боргезе почти своим. Более того, перед французским произношением гостя князь чуть стушевался. Выяснилось, что у них куча общих знакомых, что Гремин в Париже отсмотрел чуть ли не все экспериментальные постановки последних лет и бывал дома у Сартра.

Около полдевятого, когда они уже успели выпить по паре бокалов и слегка перекусить вырезкой, слуга доложил о первых гостях. Все переместились на веранду, надев маски, предусмотрительно заготовленные хозяином. Черные, бархатные, маски оставляли открытой нижнюю часть лица, рот не стесняли, но, как отметила Евгения, вглядываясь в лица своих приятелей, угадать, кто есть кто, было трудно.

Гости приезжали в масках, парами и поодиночке. Никто никого не приветствовал. Ограничивались кивками. Мужчины – пожатиями рук. Центром притяжения стал обильный стол в центре веранды. Добрую его половину занимали открытые бутылки вина. «Наверное, несколько дюжин», – прикинула Евгения. Белое, «Орвьето» и «Фраскати». На блюдах лежали куски крупно поломанного пармезана и тонко нарезанной ветчины. Гости, догадываясь, что других угощений не предвидится, без стеснения, со вкусом отдавали должное и тому и другому. На свежем воздухе, в едва наступивших сумерках, под легкую прохладу безыскусная закуска поедалась с неподдельным аппетитом. Особенно с вином. Пили все. И помногу.

В девять прозвонил колокол. Появились двое слуг с факелами, тоже в масках. Хозяин, единственный, кого можно было узнать по жестам гостеприимства, стал приглашать к выходу. Гости неохотно отрывались от стола, прихватывая бутылки вина. Одну бутылку прихватил Гремин. Евгения на всякий случай последовала его примеру.

Темнело. Звезды еще не проклюнулись. Гости медленно и бестолково двигались по дорожке. Постепенно прорисовались контуры странного сооружения – то ли конюшни, то ли развалин часовни. Тут стоял еще один слуга с факелом и раздавал желающим старые пледы. Открылась лестница, ведущая вниз. Узкая, спускаться приходилось по одному. Гремин было собрался пойти первым, но Евгения его остановила. Ее приятно кольнуло прикосновение к его руке.

– Я первая. Я здесь уже бывала. Смотрите под ноги!

Спустившись ступенек тридцать-сорок, они попали в темную и узкую штольню высотой метра два. Евгения прошептала:

– Здесь запасной ход. Основной открывался через карьер, но его завалили.

Над головой в десяти-пятнадцати сантиметрах нависал потолок. Идти снова пришлось по одному. Впереди метрах в двадцати к стене был прикреплен факел. Хотя, собственно, заблудиться было невозможно. Затем еще факел: штольня побежала вниз. Причем круто.

Гостей было человек тридцать, успела посчитать Евгения. В штольне образовалась легкая давка. Люди друг друга толкали, держались за стены. А потом впереди идущие словно куда-то растворялись. Евгения не успела занервничать. Неожиданный поворот штольни, и перед ними открылась просторная и светлая галерея с высокими сводами. Конечно, относительно. Высотой метра два – два с половиной. И шириной метра два с половиной – три. Вдоль стен, едва ли не впритык, были расставлены светильники. Известняк, в своем натуральном виде желтовато-серый, при свете свечей и факелов производил впечатление ослепительной белизны.

Галерея была не прямой, а слегка изогнутой. Она поворачивала направо. Выбравшись из темной штольни, все заметно оживились. То тут, то там завязывались разговоры. Шли медленно. Спешить, похоже, никому не хотелось. Подземное царство зачаровывало своей неожиданно светлой красотой. Евгения заметила, как Гремин глотнул вина прямо из горлышка, обнял Марианну, крепко прижал к себе, протянул ей бутылку. Евгении ничего не осталось, как тоже запить горечь вином.

Она на минуту задумалась, но ее вернул к жизни чей-то громкий возглас:

– Господи, до чего же красиво!

Евгения встряхнулась. Они находились в подземном зале овальной формы. Освещена была только та часть зала, где было сооружено подобие помоста или сцены. В пространстве перед сценой царил полумрак. Расставленные кое-где светильники лишь слегка рассеивали его. Угадывались плетеные диваны и кресла. Ближе к стенам зал окончательно погружался в темноту.

Евгения знала, что от зала отходили еще две или три штольни. Она предложила:

– Давайте сядем, пока есть места. Лучше в середине. Чтобы не у самой сцены. Тогда и уйти будет проще при желании.

Слова надолго повисли в воздухе. В зале была потрясающая акустика, малейший шорох, шепот, как резиновый мячик, отпрыгивал от стен и потом долго скакал, угасая.

Они устроились на плетеном диванчике. Его как раз хватало для троих. Евгения поспешила сесть в центре. Так она, по крайней мере, могла рассчитывать, что Гремин в любом случае окажется рядом с ней. В полутьме она ощутила злобный взгляд Марианны. Но Гремин со свойственной ему легкостью снял неловкость:

– Извини, Женя. Не возражаешь, я сяду в центре. У вас пледы, так и на меня что-нибудь останется.