Проклятие Гоголя

– Госпожа посол, мы предвидели, что вы будете интересоваться. Вполне закономерный вопрос. Он возникал и у нашего руководства в Вашингтоне. Господин, – Ковальски не отказал себе в удовольствии выдержать паузу, – Смит готов вас подробно проинформировать, если у вас еще есть десять минут.

– Слушаю вас, – Клэр Люс демонстративно развернула стул в сторону незнакомца. Наблюдать наглую рожу Ковальски ей становилось невмоготу.

Незнакомец откашлялся. Заговорил. Голос у него оказался такой же нейтрально-бесцветный, как и внешний вид.

– С вашего разрешения, госпожа посол. У русских еще со времен Коммунистического интернационала были особые отношения с Тольятти. Они всегда выделяли его, его и Димитрова из общей среды старших функционеров Коминтерна, годами обитавших в Москве. Тольятти имел фактически беспрепятственный доступ к Сталину и пользовался определенным влиянием на формирование внешней политики Советского Союза. Когда после окончания войны он вернулся в Италию, чтобы возглавить уже на месте итальянскую коммунистическую партию, это отнюдь не рассматривалось как нечто раз и навсегда данное… У Сталина осенью 1945 года приключился первый инсульт, после чего он чувствовал себя все хуже и задумывался о выборе преемника. Из старшего поколения, тех, кто вместе с ним, Лениным и Троцким, делали революцию, оставался, по сути, один Молотов, бывший Комиссар иностранных дел и Председатель правительства. Но он находился в опале, хотя и при титулах. К тому же у Молотова сидела жена. Руководителей, выдвинувшихся в период массовых чисток, всех этих ждановых, хрущевых, маленковых Сталин откровенно презирал. Несколько особняком стоял Берия, шеф НКВД, а после войны заместитель Председателя правительства, курировавший атомную программу Советского Союза. Берию Сталин, пожалуй, побаивался и не хотел допускать до власти… По имеющейся у нас информации из надежных источников, близких к Кремлю, Сталин всерьез рассматривал возможность оставить после себя в качестве руководителя коммунистической партии Советского Союза и всего международного коммунистического и рабочего движения или Тольятти, или Димитрова. Скорее Димитрова. Все-таки славянин, хорошо говорил по-русски, прославился на весь мир своим процессом. Но он вскоре умер. Оставался Тольятти.

Клэр Люс имела обыкновение беспрерывно теребить неприятных ей докладчиков. Чтобы не дать сосредоточиться. Сбить с мысли. Она и этого «аптекаря» начинала слушать с настроением не оставить камня на камне от его доклада. Однако, к ее удивлению, рассказ ее увлек. Она не перебивала.

– Когда Тольятти в декабре 1950 года лечился в Москве, – излагал «аптекарь», – состоялась его встреча со Сталиным, Молотовым, Берией и Маленковым. Разговор шел в такой плоскости: что, дескать, нарастает опасность войны и нужно мобилизовать международное коммунистическое и рабочее движение, чтобы не допустить развязывания Соединенными Штатами войны против Советского Союза. Справиться с такой задачей мог только человек с авторитетом Тольятти. Ему предлагалось перебраться в Прагу и взять на себя создание новой международной коммунистической организации, которая бы заменила Коммунистический интернационал и была ориентирована не на отпор фашизму, как в 1930-е годы, а в первую очередь на предупреждение ракетно-ядерной войны против Советского Союза. Тольятти внятно дали понять, что планы советских товарищей на его счет этим не ограничивались.

Тольятти по вполне понятным причинам не хотел оставлять Италию, бросать свою коммунистическую партию в критический момент. Кроме того, его явно не вдохновляла перспектива оказаться в сталинских лагерях где-нибудь за Уралом или за Полярным кругом, где завершила свой жизненный путь целая плеяда блестящих деятелей международного коммунистического движения, оказавшихся в 1920-1930-е годы в эмиграции в Советском Союзе. Но и ответить отказом Сталину Тольятти не мог. Он поблагодарил за доверие, заверил, что, разумеется, возьмется за любое дело, которое советские товарищи ему поручат, но сейчас ему целесообразно хотя бы на несколько месяцев вернуться в Италию.

Тольятти сделал безошибочный ход: спросить мнение руководства итальянской компартии. На том и расстались. Тольятти был абсолютно убежден, что руководство Центрального Комитета обратится к Сталину с просьбой оставить его на месте Генерального секретаря, а Сталин нисколько не сомневался, что руководство поддержит его обращение.

Оказался прав Сталин.

Клэр Люс показалось, что «аптекарь», на секунду вылез из скорлупы своей беспристрастности и произнес последнюю фразу разве что не с гордостью. С подобным видом владелец шкодливой собаки, в очередной раз придушившей цыплят на участке за забором, принимает жалобы разъяренного соседа.