Проклятие Индигирки

Однажды директор Комбината Епифанов забраковал план, спущенный из Главка, направил обратно свой, в полтора раза больший. В Главке и в министерстве замерли, опасаясь, как бы о выходке не узнали кое-где повыше. Но там, естественно, узнали и поинтересовались у министра: умышленно или по недогляду тот тормозит рост валютных ресурсов страны? Министру не хотелось думать, что могло случиться, прозвучи вопрос в такой формулировке при товарище Сталине. Теперь же его просто, но со значением предупредили: «Если товарищ Епифанов хочет дать полтора плана, не мешайте, пусть попробует выполнить. Или не выполнить».

Что-то безвозвратно отвергнутое временем, будто старый граммофон, замененный стереосистемой, таилось в этой истории. «Каких дров могли наломать, авантюристы несчастные! И себя, и других под монастырь подвести», – призывал здравый смысл в помощники Пухов. Но такое наступало время! Рухнул «Дальстрой»! Вольный труд шел на полигоны. Как в звуках мелодии, стоит зашуршать старой пластинке, в той истории оживал аромат ушедших лет, обдавая сердце тоской воспоминаний.

Сороковов походил по кабинету, задержался на минуту у окна, посмотрел на припорошенную макушку Юрбе – признак скорой зимы – и возвратился за стол, опять взял докладную главного геолога экспедиции Ямпольского, откинул крупное тело на спинку стула, с удовольствием вытянув под столом ноги. Перечитал. Ямпольский писал по его поручению обоснование разведки Унакана штольневым методом. Смело прогнозировал, грамотно обосновывал. С таким же успехом он мог обосновать бесперспективность Унакана, классифицировать его как мелкое рудное проявление, не имеющее промышленного значения. Написать эту записку Сороковов попросил до отлета в Москву, но после встречи с Ильей все изменилось.

В кабинет вошел Пухов. Уселся за небольшой столик, Сороковов устроился напротив, спросил:

– Что собираетесь делать?

Пухов понял – речь о снятии денег. На него смотрели серые глаза. Смотрели внимательно, но спокойно, лишь в краях тонкогубого рта играло подобие неисчезающей усмешки.

– С добычей как-нибудь выкрутимся. – Пухов по-боксерски наклонил голову, проведя по чистой поверхности стола ладонью. – Хуже с энергетикой и строительством. – Но, – он поднял глаза и в упор посмотрел на Сороковова. – «Северный» ГОК шлет нам не последний привет, там совсем плохие дела. Еще один такой «привет» – и нам беды не миновать. Отмалчиваться нельзя. – Он упрямо качнул головой, не глядя на Сороковова, чтобы не видеть его надоедливой ухмылки. – «Северный» выработался, но признавать это не хотят, будут тянуть до последнего. Надо писать в Москву.

– А если попробовать повернуть ситуацию к своей пользе? – Сороковов потрогал бумаги на столе. – Восполнить их добычу. Сколько у них? Не спешите… – Он предостерегающе оторвал ладонь от стола, видя пораженное недоумением лицо Пухова, поерзал на стуле, выпрямился, на могучей груди напряглась рубашка. – Не разведать ли нам Унакан? Если прогноз верный, там сорок годовых программ «Северного».

– Экспедиция ждет, чтобы заставили. – Пухов скривил рот. – Кстати, метод в схожих условиях лет семь назад опробован на Алдане – не получилось. Это дело пятьдесят на пятьдесят. – Он отрицательно покачал головой. – Никто не согласится.

– Говорят, Клешнин хотел начать разведку, отщипнув средства от Сентачана.

– Клешнин мог и не такое захотеть, да только воплотить желаемое в действительное – ой как трудно. – Пухов посмотрел на Сороковова, точно на проигравшего игрока. – А после изъятия средств и подавно неосуществимо.

– Ждать у моря погоды рискованно, – сухо сказал Сороковов, недовольный хитростью Пухова, в одно мгновение не оставившего на задумке камня на камне. Его рука, лежащая на столе, сжалась в кулак. – Не хотите, значит, славы спасителей? – Навалившись грудью на стол, он уставился на Пухова. – Берите месторождение себе. Передадим его ближайшему прииску как неперспективное, получится хорошая заначка.

Пухов понял, легко и быстро прикинул: ежегодно выходило килограммов по триста – четыреста золота. Возить потихоньку на фабрику руду, на месяц останавливать обогащение сурьмы и мыть золото. Гениально! Только оглянуться не успеешь, как возьмут за цугундер, а Сороковов в стороне.

Пухов смотрел в окно на снижающуюся «Аннушку». «Вон оно что, – следя за самолетиком, зло подумал он. – Да нет, он же не кретин тащить себя под статью!»

– Боюсь, мы с вами так далеко зайдем. Меня такая перспектива не радует.

– Не будем закрывать глаза на происходящее и волноваться, – остановил его Сороковов. – Нельзя без конца наращивать переработку. Надо вовлекать мелкие месторождения, иначе опоздаем, как с рудой.

– Никто и не возражает, – взгляд Пухова стал отталкивающе тяжелым. – Но Унакан – не мелочь.

– Хорошо. – Сороковов примирительно улыбнулся. – Пусть экспедиция решает. Не договорятся, тогда и подумаем. – Помолчал. Его глаза наполнились одинокой усталостью.