Проклятие любви

– О, конечно, я верю тебе, – вежливо сказала Тейе, быстро окинув взглядом его смуглую грудь, раздавшуюся вширь за те годы, что она не видела его, лицо, ставшее красивым зрелой, суровой мужской красотой, приятную, мужественную линию обернутых льном бедер и длинных ног. Его присутствие на расстоянии протянутой руки, слабый запах мужского пота и аромата мандрагоры, исходивший от него, убедительно напомнили ей о том, как долго она жила в окружении стариков и женщин. На одно безумное мгновение ей захотелось стать моложе на двадцать лет. – Но я удивлена, что тебе требуется предлог, чтобы навестить меня. Разве в Ахетатоне живут одни трусы и рвачи?

Он помедлил, прежде чем ответить. Она чуть кивнула Хайе, тот принес вина и удалился на приличное расстояние, чтобы не слышать их разговор.

– Ты была права, а я ошибался, божественная. Прими мои извинения, – проговорил Хоремхеб.

– О, но ты не ошибся, дорогой Хоремхеб, – пренебрежительно ответила Тейе. – Разве ты не получил монополию на нубийское золото в обмен на твою преданность моему сыну?

Он вспыхнул.

– Я заслужил это. Но, императрица, я все же предан фараону. Не только жажда обогащения привела меня в Ахетатон.

Тейе смягчилась.

– Я знаю, военачальник. Как и мной движет не только она. Я не стану устраивать заговоры против своего сына или затевать интриги ради будущего Сменхары. Я здесь, потому что я, как и ты, ощущаю угрозу безопасности Египта и хочу помочь фараону противостоять ей.

– Он вне себя от восторга по поводу твоего приезда. Послезавтра день, когда мы принимаем дань от иноземцев, и в это же время он будет оказывать тебе почести. Однако я хотел поприветствовать тебя первым и проводить к дому Эйе. Это на западном берегу, напротив дворца, и там такая тишина, что тебе должно понравиться. Тии приготовила для тебя комнаты, ведь ты еще не одобрила поместье, которое построил фараон. Завтра будет официальная церемония встречи.

– А где Эйе?

Хоремхеб отвел взгляд.

– Фараон вызвал его к себе на рассвете, и с тех пор я не видел его.

Множество вопросов вертелось у Тейе на языке, но она прикусила язык. Лучше получить на них ответы на основе собственных наблюдений, со временем.

– Хорошо. Пусть твой кормчий поднимется на борт и возьмет рулевое весло. Твой челнок можно привязать сзади. Потом возвращайся ко мне, расскажешь, что где, когда мы будем проплывать южную часть города.

Выполнив указания Тейе, Хоремхеб подошел и почтительно остановился, а она, склонившись к перилам, впервые взглянула на город мечты Эхнатона.

– В скалах за таможней алебастровые карьеры, – сказал он, когда ладья вышла на середину реки, – но отсюда ты их не увидишь. Вон там стеклянные и фаянсовые мастерские. Зрелище не очень привлекательное, и, к счастью, они расположены на городских задворках, выходящих в пустыню, а не тянутся вдоль берега. О! Вот и первое поместье. Оно принадлежит Панхеси, а то, что рядом с ним, – Раннеферу. Мой дом пятый, рядом с домом скульптора Тутмоса, вообще он не должен жить среди управителей, но пользуется благосклонностью царицы.

Интонация Хоремхеба заставила Тейе внимательно взглянуть на него, но он не отводил глаз от берега, продолжая указывать на что-то пальцем. Тейе запомнила обрывок информации, и ее внимание вновь обратилось к развертывающимся перед ней чудесам Ахетатона. За долгие годы она привыкла к грязи и нищете Фив, ныне и вовсе пришедших в запустение, и теперь при виде совершенной красоты юрода ее сына у нее перехватывало дыхание. Особняки знати, на которые показывал ей Хоремхеб, едва виднелись сквозь окружавшие их пышные заросли пальм и рощи фруктовых деревьев. Тут и там сквозь изобилие растительности проглядывали пруды. Через одинаковые промежутки прямо в синие глубины Нила сбегали ступени из белейшего мрамора, и около них покачивались на воде белые позолоченные суда, изысканные ладьи с мачтами из ливанского кедра; на борту у каждого был диск Атона, богато украшенный блестящим электрумом. На протяжении почти четырех тысяч локтей один дом сменял другой, перед каждым был пруд, все утопало в зелени и буйстве цветов. Потом строения закончились, но зеленые насаждения не исчезли, потянулись лужайки, сады и заросли цветов. Между ними петляли дорожки, порой приводящие к вымощенным площадкам, на которых были установлены стела и жертвенник. Она почувствовала, что ладья сменила курс.

Хоремхеб откашлялся.

– Видишь островок? – спросил он. – Фараон приказал засадить его цветами и кустарником. Можно разглядеть мостик, соединяющий его с берегом, где построен Мару-Атон, летний дворец. Я не могу описать тебе его, но ты, несомненно, скоро увидишь дворец сама. Это любимый уголок царицы. Там еще есть царский храм, дома наслаждений, перед ними – два озера, здесь есть все удовольствия, которыми славен Египет. Сейчас мы свернем к западу, но, как ты можешь увидеть даже отсюда, сады и аллеи тянутся до самого города.