Проклятие Огненной Лошади

– Не надо, я все возьму в камеру, и там поедим с ребятами, – отказался он от предложения жены и притянул ее к себе. – Люда, иди ко мне, я так соскучился по тебе. Посидим, поговорим.

Мила опустила сумку на пол и села мужу на колени. Тот, уткнувшись носом в ее волосы, тихо проговорил:

– Люда, это наше последнее свидание. Я тебя больше не увижу.

– Почему так говоришь? – удивленно вскинула она голову. – Я к тебе и в Иркутск буду приезжать.

– Нет, этого не случится.

– Почему же?

– Ты слишком красива, чтобы меня ждать десять лет.

– Эдик, что ты говоришь-то? Ты мне не веришь?

– Нет, верю. Но десять лет – слишком долгий срок.

– Но тебе тогда будет всего сорок лет. Для мужчины это не возраст, самый расцвет сил.

– Какой расцвет?! Это на зоне-то расцвет? – горько усмехнулся Смирнов. – Люда, Людочка моя любимая, годы, проведенные с тобой, самые лучшие годы в моей жизни. Я ни на что не променяю это время.

– Эдик, мне не нравится то, что ты сейчас говоришь. Действительно, как будто прощаешься со мной. Ты что, разлюбил меня?

– Да, нашел здесь зэчку, – горько сыронизировал Смирнов и, поцеловав жену в щеку, прошептал на ухо: – Тебя разлюбить невозможно, второй такой нет на свете.

– Так в чем дело?..

Она не успела договорить. Послышался звук открывающейся двери, Мила быстро вскочила с колен мужа и стала перед зеркалом поправлять волосы.

Зашел Артемьев, опять же с доброй усмешкой смерил взглядом Милу и поинтересовался:

– Ну как, молодые? Все ли у вас в порядке?

– Спасибо! – улыбнулась тюремному оперу Мила. – Все у нас нормально.

– Тогда вызываю конвоира.

Когда появился конвой, прежде чем выйти из кабинета, Смирнов крепко обнял Милу и прошептал:

– Прощай, любимая.

У нее навернулись слезы, она, еле сдерживая рыдания, произнесла:

– До встречи, любимый.

Артемьев проводил Милу до контрольно-пропускного пункта и, глядя ей в глаза, сообщил:

– Автобусная остановка тут недалеко. Если вы не запомнили, меня зовут Семен. Я всегда к вашим услугам.

С этими словами он сунул ей в руку клочок бумаги.

Мила, выйдя из изолятора, раскрыла бумагу и прочитала записку с довольно прозрачным намеком: «Телефон 424141, звоните в любое время. Семен».

Она усмехнулась и скинула письмо в урну для мусора.

Прошла неделя. Как-то раз Мила пришла с работы и готовила ужин, в это время зазвонил телефон. Она взяла трубку и услышала голос Щукина:

– Людмила Алексеевна, крепитесь. Эдуард в изоляторе покончил жизнь самоубийством.

Мила, ничего не говоря, опустилась на пол и долго сидела в прострации. Она слышала, что из трубки доносится голос Щукина, который пытался с ней говорить. Так она просидела довольно долго. Начальник угрозыска давно уже отключился, были слышны прерывистые сигналы телефона. Мила встала, положила трубку на место и легла на диван. Она не плакала. Плачут, когда несчастье приходит внезапно, а когда его ждешь постоянно, плачет невидимыми слезами душа человека. На последней встрече с мужем в изоляторе она предчувствовала какую-то беду, и это предчувствие не покидало ее до сегодняшнего вечера, превратившись в страшную реальность. Она вспомнила последние слова мужа и сделала вывод, что он уже тогда решился на отчаянный шаг, чтобы расстаться с жизнью.

Повторно зазвонил телефон. Это был Щукин.

– Людмила Алексеевна, почему бросили трубку? Вам плохо?

– Нет, все нормально. Николай Орестович, как это произошло?

– Он повесился в камере. Дождался, когда всех выведут на прогулку, а он отказался, ссылаясь на боли в спине, и повесился.

– Где он сейчас?

– В морге.

– А похоронить его я смогу? Мне выдадут его?

– Да, выдадут. Мы поможем вам с похоронами.

Через минут десять телефон зазвонил вновь:

– Людмила Алексеевна, это звонит Семен из изолятора. Извините, я взял ваш номер телефона у Щукина. Смирнов оставил предсмертную записку, ее изъял следователь, но я снял копию. Вам завезти?

– А вам удобно? Далеко же…

– Я все равно еду в город, по пути заеду.

– Хорошо, жду.

Артемьев, передав записку Миле, потоптался в прихожей, очевидно, ожидая приглашения в квартиру, но, не дождавшись, проговорил:

– До свидания, Людмила Алексеевна. Если что, звоните.

Закрыв за поздним визитером дверь, Мила дрожащими пальцами развернула письмо и, вытирая катившиеся по щекам слезы, прочитала: