Проклятие принцессы Алтая

— Ну, мальчишки с разными глазами. Все зовут его Гением, он сам так представляется. Более того, даже брат зовет его исключительно так, — ответил Даниил, продолжая разглядывать Зину, будто хотел запомнить ее черты навсегда.

— Дитятко с самомнением, — хмыкнула Зина.

— Это дитятко — изобретатель, каких наш мир не видел со времен Теслы. Он и правда гений. Его изобретения работают во всех странах мира. Они есть и в конструкциях современных самолетов, и в компьютерах, и в телевизорах. Сюда он привез четверых инвесторов, включая меня, чтоб предложить вложиться в свое новое изобретение. Что это, я пока не знаю, оно хранится в тайне. Заявлено только, что через три дня мы будем драться за возможность вложиться в этот проект. Пока же нам предлагают наслаждаться обстановкой.

— А имена у этих братьев есть? — поинтересовалась Зина, полностью переключившись на деловой разговор и словно перевернув последнюю страницу книги под названием 'Непростые отношения с Даниилом Бровиком.

— Как на самом деле зовут Гения, я не знаю, все его дела ведет его брат Максим, а фамилия у них Ивановы. Я так понял, мальчишке нет еще и восемнадцати, родителей у них тоже нет, там трагедия какая-то произошла. Поэтому брат ему и мама, и папа, и генеральный директор. Мальчишка мало того, что гений, но еще и с жуткими тараканами. Например, он совершенно не может общаться с дамами. С нами должна была лететь женщина, акула бизнеса похлеще иного мужика, так он закатил Максиму дикую истерику и отказался садиться с ней в один вертолет. Правда, ей предложили лететь следующим рейсом, но надо сказать, дама цену себе знает, послала всех на три буквы и, хлопнув дверью, вернулась в Москву.

— Интересно… — Танец подошел к концу, и Даниил вел Зину к ее месту за столом. — И вы, взрослые мужики, все исключительно богатые, как понимаю, бизнесмены рванули сюда непонятно зачем?

— Сейчас, Зина, деньги не значат ничего, а вот новые технологии — все. Мы еще и соревновались, чтоб попасть сюда, — уходя, шепнул он ей на ухо так, что всем со стороны показалось, что он сказал ей что-то неприличное.

Сев за стол, Зина отметила, что Феликс уже ушел, а Ольга вовсю болтает в фойе ресторана с Артемием.

Актриса Марьяна Воронова, решив покорить своим пением гостей, вышла на небольшую сцену и, включив микрофон, стала исполнять песню. В ней было столько любви и нежности, а также боли, что было непонятно, песня отражается в ней, потому что она хорошая актриса, или потому, что эти чувства сейчас в ней горят.

— Та девочка боялась потеряться,Пропасть из списков навсегда.В нужный момент не оказаться,Свернув случайно не туда.  Та девочка затем бежала,Чтоб счастье мимо не пройти,Не начинать всю жизнь с начала,И сбросить маски по пути.  Казалось глупой — остановкаВ миг вычеркнет ее с пути.И так бежала она ловко,Что всем хотелось вслед идти.  То, как уверено бежала,Смешило дружно всех вокруг.И бег как повод для скандала,Как общепризнанный недуг.  И хоть тот бег был подневолен,Все начали в неё влюбляться.А ведь та девочка всего лишьПросто боялась потеряться.

От такого искреннего пения душа у Зины встрепенулась, и вспомнился, как всегда бывало в такие моменты, Тимур. Чтобы проветриться, Зина вышла из гостиницы. На парк уже опустились сумерки, и девушка увидела фигуры на углу здания. Они словно не хотели быть замеченными. Фонари ярко освещали вход и было не понять, кто там. Видимо, почувствовав Зинкино пристальное внимание, фигуры разошлись в разные стороны, и из темноты к ней вышел переводчик балерины — плюгавенький, сгорбленный мужичонка в некрасивых очках, еще больше уродующих ее лицо, и в привычной уже зеленой кепке.

— Что, все уже закончилось? — спросил он у Зины, заискивающе глядя ей в глаза.

— Нет, — ответила она, — но моя коллега решила спеть «Угонщицу» Аллегровой в караоке, и я думаю, вскоре люди точно начнут расходиться. А где ваша подопечная, вы с ней там стояли?

— Да прикурить попросил у одного из рабочих, — в качестве доказательства переводчик показал сигарету. — А госпожу Поти я проводил до дверей в ее гостиничный номер. Она была очень сонной, сказала, что не уставала так никогда в жизни. Может, перенервничала, — пожал плечами мужчина. — Вас проводить? — вдруг спросил он Зину.

— Спасибо, — качнула головой она, — но я еще прогуляюсь перед сном.

Дорога была освещена, в тишине улицы стрекотали кузнечики, и где-то далеко, ужасно фальшивя, завывала Любава Мефодьевна, сменив Марьяну Воронову у микрофона.