Проклятие рода

- О! – Подметили ищейки. – Посланник не даст ныне нажраться своему переводчику. А второй сбежал.

Походили, походили, да и назад к дому повернули. Ищейки довели их до дверей, сами на углу стоять остались – авось сегодня больше не пойдут, значит, отдыхать можно.

Меж тем Шарап, благополучно плащ и шляпу нацепив, свернул прямиком на Купеческую улицу, да в трактир знакомый. Вошел, осмотрелся, народу почти никого. За стойкой молодая женщина в синем платье с белым передником и в белом чепце. Волосы, глаза, ну, в точности, как Поджогин рассказывал. Подошел Шарап, оперся о край, посмотрел на нее пристально. И она вопросительно брови подняла. Подумал, подумал Замыцкий, да и брякнул прямо по-русски:

- Не ты ли Улла Нильсон, хозяйка? – Вздрогнула. Прищурилась. Ответила также по-русски:

- Меня зовут Улла Бальфор, чужеземец!

- Давно ли родная земля для тебя стала чужой?

- Смотря что называть родной землей, чужеземец! Москву? Моя родина Тверь, погибшая под топорами московских ратников. Впрочем, как и Новгород, Псков и другие. – Зло разговаривала. Теперь не дать ей замолчать:

- О чем ты? О погибели? Тверь, как цвела, так и цветет! Новгород со Псковом богатеют. Уделов нет более, так с ними и вражды поубавилось. Али внешних басурман мало, чтоб между собой кровь проливать? То Казань бунтует, то Крым грабит, в полон агарянский христиан уводит, то Литва оторвать кусок пожирнее норовит. А мы? Пальцы растопырены были, ныне кулак могучий.

- Что тебе надобно, чужеземец? – Видно было еле сдерживалась, чтоб не сорваться на грубость.

- Хм, поклон лишь передать зашел…

- Поклон? От Шигоны что ль? – Есть! Прозвучало-таки. Помнит. Только взгляд, как репейник стал. Злой, сухой, пронзительный. Молчал Шарап. Выжидал, что дальше скажет.

- Поди угадала? Откуда поклон? Из геенны огненной? Самое место для Шигоны! Так там не людям кланяются, а Господу, чтоб смягчил чуток мученья заслуженные.

Теперь самое время сбить ее с толку:

- А с чего взяла ты, хозяйка, что от Ивана Юрьевича Поджогина тебе поклон?

- Да морды у вас схожие!

- Вот уж не думал, что сходство с самим дворецким имею! – Рассмеялся Замыцкий.

- Сутью своей подлой! Все вы… - Не договорила, глаза отвела в сторону, губы поджала. – Пить, есть будешь? Иначе проваливай! – Не выдержала. Бросила нетерпеливо и грубо.

Шарап голос понизил, даже попытался придвинуться поближе, но Улла тут же сделала шаг назад.

- А что если не от Поджогина поклон привез? А как из Суздаля?

Нет, не смогла скрыть волнение, вздрогнула вся, напряглась, скулы вытянулись, глаза совсем в щелки превратились. Эх, девка, девка, все-то на лице у тебя написано…

- К Шигоне воротясь… Он по приказу покойной правительницы Елены Васильевны, матери великого князя Иоанна, вывез несколько лет назад сестру Софию в Каргополь. – Глаза расширились, губы беззвучно прошептали: «Ироды!», но держалась, взглядом впившись, слушала внимательно, цепко. – Он же у нынешнего наместника боярина Василь Васильевича Шуйского выпросил милость обратно ее в Суздаль привезти. Сам после этого от дел удалился и постриг принял, став иноком Иовом.

- Тоже мне многострадальный! – Не стерпела, хмыкнула презрительно. Шарап даже бровью не повел:

- Простила сестра София былое Иван Юрьевичу. Из-за тебя сказала. С тобой, мол, ее душа на свободу вылетела, а тело бренное в обители осталось. А тебе благословеньице и поклон сестринский передать наказала…

- Господи… - сердце билось так сильно, словно из груди выскочить собиралось, - …и слова-то какие… на княгинины похожи… правду говорит... или врет нагло… безбожно… Господи… Пресвятая Богородица… помоги отличить… не умыслил ли что…

- И еще… вот оно… благословение… - Шарап сверточек достал из-за пазухи, развернул тряпицу осторожно, образок вынул, дунул на него, пыль сгоняя невидимую, положил на стол, пододвинул поближе к Улле, - тебе передать велела…

- Богоматерь… - сердце упало куда-то вниз, рука потянулась, дотронулась, пальцы дрожали, потом накрыла ладонью образ, от случайного взгляда чужого пряча, - Господи, Спаситель наш, Матерью твоей прошу, врет или нет? – А вслух, но уже мягче:

- Сам-то кто будешь?

Не сразу ответил. Усмехнулся.

- Налей-ка вина, хозяйка.

Подала. Отпил немного, на стол кружку поставил, неторопливо рукавом обтерся. Сказал негромко:

- От новгородского наместника князя Горбатого сын боярский Семен Замыцкий посланником к королю свейскому Густаву прибыл. Грамоты мирные отдать и о границах договариваться.

- Откуда Шигону знаешь и княгиню? – Спросила с опаской. – Откуда образ святой? Как у тебя оказался? – Подбородком кивнула на руку свою, что икону укрывала.

- Пути Господни неисповедимы… О том, что Поджогин в Каргополь собирается, а после в Суздаль, на Москве от него самого узнал. Еще весной, сразу, как правительницу схоронили. Про тебя и речи не было вовсе. (Приврал не смущаясь). А тут он сам отыскал меня в Новгороде, зная, что в Стекольну посланником готовлюсь ехать. Нашел и передал от сестры Софии. Видно говорили они о тебе с ней.

- Что с ней? Как она? – Не удержалась. Само вырвалось.

Пожал плечами:

- Жива. Здорова, слава Богу!