Проклятие семьи Грин

– Вы думаете, – спросил Вэнс, – что ей кто-то помог?

– Ручаюсь вам, – прямо заявила О’Брайен. – Если бы ей захотелось содовой, она бы скорее перебудила весь дом, чем смешивала ее сама.

– Совершенно очевидно, – заметил Вэнс Маркхэму, – что кто-то вошел в ее комнату после одиннадцати и приготовил содовую.

Маркхэм встал и нервно прошелся по комнате.

– Сейчас наша основная задача – понять, кто мог это сделать. Мисс О’Брайен, возвращайтесь к ней в комнату… – Он дернул шнур звонка, вызывая Спроута.

Во время краткого допроса дворецкого выяснилось следующее: спроут запер дом и поднялся к себе примерно в половине одиннадцатого.

Сибелла ушла в свою комнату сразу после ужина и больше не выходила.

Хемминг и кухарка задержались на кухне до начала двенадцатого, и Спроут слышал, как они поднялись наверх.

Спроут заподозрил неладное только в девять утра, когда сиделка велела дать условный сигнал.

Маркхэм отпустил его и вызвал кухарку. Она, как выяснилось, не знала ни о смерти миссис Грин, ни об отравлении Ады. Сообщенная ею информация не имела никакой ценности. Практически весь предыдущий день женщина провела на кухне или в своей комнате.

Далее опрашивали Хемминг. По характеру вопросов она сразу что-то заподозрила. Ее проницательные глаза сузились, и набожная горничная бросила на нас победоносный взгляд.

– Меня не проведешь, – выпалила она. – Господь снова поработал метлой. И замечательно! «Хранит Господь вся любящия Его и вся грешники истребит»[84].

– Потребит, – поправил Вэнс. – И поскольку Господь вас так бережно хранит, то, наверное, стоит вам сказать, что мисс Аду и миссис Грин отравили.

Он внимательно следил за реакцией Хемминг, но и беглому взгляду были заметны побледневшие щеки и отвисшая челюсть. Господь, видимо, действовал слишком категорично даже для такой преданной ученицы. Ее веры оказалось недостаточно, чтобы побороть страх.

– Я ухожу из этого дома, – заявила она слабым голосом. – Я увидела достаточно, чтобы быть свидетелем Господа.

– Отличная идея, – кивнул Вэнс. – И чем скорее вы это сделаете, тем больше времени у вас останется на ваши апокрифические свидетельства.

Хемминг оторопело поднялась и двинулась к выходу. Потом резко обернулась и злобно поглядела на Маркхэма.

– Прежде чем покинуть этот вертеп, скажу вам вот что: мисс Сибелла хуже них всех, и Господь истребит ее следующей. Попомните мои слова! Нет смысла ее спасать. Она обречена!

Вэнс лениво приподнял брови.

– В каком грехе она повинна на этот раз?

– Все в том же, – смакуя каждое слово, ответила горничная. – Она обыкновенная потаскушка. Ее шуры-муры с доктором Вонблоном – это просто скандал. Они все время вместе, не разлей вода, хоть днем, хоть ночью. Да-да. – Хемминг многозначительно кивнула. – Вчера вечером он снова явился – и к ней. А когда ушел – одному Богу известно.

– Подумать только. А вы откуда знаете?

– Так я же его и впустила!

– Вот как? В котором часу? И почему вы, а не Спроут?

– Мистер Спроут ужинал, а я пошла посмотреть, что за погода на дворе. Открыла дверь, и тут доктор. «Как дела, Хемминг?» И со своей масленой улыбочкой шмыг мимо меня прямо к ней!

– Вероятно, мисс Сибелле нездоровилось, – равнодушно предположил Вэнс.

– Ха! – Хемминг презрительно тряхнула головой и широким шагом вышла из комнаты.

Вэнс тут же поднялся и снова позвонил Спроуту.

– Вы знали, что доктор Вонблон приходил вчера вечером?

Тот покачал головой.

– Нет, сэр. Мне об этом ничего не известно.

– Хорошо, Спроут… А теперь, пожалуйста, сообщите мисс Сибелле, что мы хотим ее видеть.

– Да, сэр.

Сибелла заставила себя ждать четверть часа.

– Я так свински обленилась, – объяснила она, усаживаясь в широкое кресло. – По какому поводу веселье?

Вэнс предложил ей сигарету. Его манера была почтительно-ироничной.

– Прежде чем мы объясним свое присутствие, будьте любезны, сообщите нам, в котором часу ушел вчера доктор Вонблон?

– Без четверти одиннадцать, – ответила она, враждебно сверкнув глазами.

– Благодарю. А теперь я могу сообщить вам, что ваша мать и Ада были отравлены.

– Мать и Ада отравлены? – невнятным эхо повторила Сибелла, словно не поняла смысл этих слов. Несколько мгновений она сидела без движения, холодно глядя из-под прищуренных век. Постепенно ее взгляд сосредоточился на Маркхэме. – Я, пожалуй, последую вашему совету. У меня есть приятельница в Атлантик-Сити… Здесь и вправду становится слишком… слишком жутко. – Она выдавила из себя слабую улыбку. – Еду на побережье сегодня же.

Кажется, впервые за все время ее покинуло мужество.

– Мудрое решение, – заметил Вэнс. – Обязательно поезжайте и гостите там, пока мы во всем не разберемся.

Девушка посмотрела на него со снисходительной иронией.

– Боюсь, так долго я пробыть у друзей не смогу, – сказала она. И добавила: – Полагаю, мама и Ада мертвы.

– Только ваша мать, – ответил Вэнс. – Ада выжила.

– Еще бы! – Каждая черточка ее лица дышала высокомерием и презрением. – Сорная трава живуча. Знаете, теперь только я стою между ней и миллионами Гринов.