Проклятие семьи Грин

Однако несколько минут спустя в гостиную вместо доктора вошла сиделка – деловитая крепкая женщина среднего роста с проницательными карими глазами, тонкими губами и твердым подбородком. Она приветствовала Хиса товарищеским взмахом руки и официально кивнула остальным.

– Док не может оставить пациентку, – сообщила она, усаживаясь. – Поэтому прислал меня. Он скоро спустится.

– Докладывайте. – Маркхэм все еще стоял.

– Будет жить, я думаю. Мы с полчаса делали ей пассивную гимнастику и искусственное дыхание, и док надеется, что скоро она оправится.

Маркхэм, волнение которого несколько улеглось, снова сел.

– Расскажите нам все, что знаете, мисс О’Брайен. Как она была отравлена? Есть улики?

– Ничего, кроме пустой бульонной чашки, – сказала сиделка смущенно. – Скорее всего, вы найдете в ней морфий.

– Почему вы думаете, что яд был добавлен в бульон?

Она замялась и нервно посмотрела на Хиса.

– Тут такое дело… Около одиннадцати утра я всегда приношу миссис Грин чашку бульона. А если мисс Ада поблизости, то и ей тоже – так распорядилась старая дама. Сегодня утром девушка была в комнате, и я взяла на кухне две чашки. Но когда я вернулась, миссис Грин уже была одна, поэтому я отдала ей ее чашку, а другую поставила на столик у кровати мисс Ады. Потом вышла в коридор ее позвать. Девушка была внизу, в гостиной, я так думаю. В общем, она немедленно поднялась, и, поскольку мне нужно было починить кое-что из одежды для миссис Грин, я пошла к себе на третий этаж…

– То есть бульон оставался без присмотра на столике мисс Ады около минуты, – резюмировал Маркхэм.

– Не больше двадцати секунд. И я все время стояла прямо за дверью. К тому же она была открыта, и, если бы кто-то зашел в комнату, я бы услышала. – Женщина отчаянно защищалась от брошенного Маркхэмом намека на халатность.

Следующий вопрос задал Вэнс:

– Вы видели в передней кого-нибудь еще?

– Никого, кроме доктора Вонблона. Когда я крикнула мисс Аде, он надевал пальто.

– Он сразу ушел?

– Ну да…

– Вы видели, как он выходил?

– Н-нет. Но он уже надевал пальто и еще раньше попрощался с миссис Грин и со мной…

– Когда?

– Минуты за две до этого. Я столкнулась с ним, когда он выходил от миссис Грин, а я принесла бульон.

– А собака мисс Сибеллы? Вы не заметили ее где-нибудь в коридоре?

– Нет, при мне ее там не было.

Вэнс сонно откинулся в кресле, и Маркхэм снова взял дознание на себя:

– Мисс О’Брайен, сколько вы оставались в своей комнате после того, как позвали мисс Аду?

– Пока дворецкий не сказал, что меня зовет доктор Драмм.

– Сколько времени прошло?

– Минут двадцать. Может, чуть больше.

Маркхэм задумчиво курил.

– Да, – заметил он наконец, – ясно, что морфий каким-то образом добавили в бульон… Мисс О’Брайен, вам лучше вернуться к доктору Драмму. Мы подождем его здесь.

– Черт! – прорычал Хис, когда сиделка ушла наверх. – Наша лучшая сотрудница. И провалила задание!

– Не так уж она его и провалила, – возразил Вэнс, лениво разглядывая потолок. – Всего-навсего вышла на несколько секунд в коридор, чтобы позвать юную леди на утренний бульон. И если бы морфий не подсыпали сегодня, это случилось бы завтра или послезавтра. Собственно говоря, милостивые боги к нам исключительно благосклонны, как к греческому войску под стенами Трои.

– Они будут к нам благосклонны, – заметил Маркхэм, – если Ада поправится и расскажет, кто заходил в ее комнату, перед тем как она выпила бульон.

Наступившее молчание прервало появление моложавого и энергичного доктора Драмма. Он тяжело опустился в кресло и вытер лоб большим шелковым платком.

– Выкарабкалась! Я по чистой случайности стоял у окна и заметил условный сигнал еще до Хеннесси[81]. Схватил чемоданчик и дыхательный аппарат и одним махом был здесь. Дворецкий уже ждал у двери и отвел меня наверх. Странный тип. Девушка лежала на кровати, и с первого взгляда стало ясно, что это не стрихнин. Понимаете, никаких спазмов, или испарины, или risus sardonicus[82]. Тихая и спокойная. Поверхностное дыхание, синюшность кожных покровов. Верные признаки морфия. Проверил зрачки – сужены. Никаких сомнений. Послал за сиделкой и занялся делом.

– Она была на волосок от гибели? – спросил Маркхэм.

– Можно сказать и так. – Доктор важно кивнул. – Кто знает, что было бы, если бы помощь не подоспела немедленно. Я рассудил, что она получила все шесть пропавших гранов, и закатил ей хорошую инъекцию атропина. Мгновенная реакция. Потом промыл желудок марганцовкой. Поставил на искусственную вентиляцию легких. Она, кажется, была не нужна, но я не собирался рисковать. Потом мы с сиделкой сгибали и разгибали ее руки и ноги, не давая заснуть. Нелегкая работенка, напотелся там при открытых окнах. Надеюсь, не схвачу воспаление легких… Ада дышала все лучше, и я для верности дал ей еще одну сотую атропина. В конце концов она смогла встать. Сиделка сейчас водит ее взад-вперед. – Он снова промокнул лицо триумфальным взмахом платка.

– Мы очень обязаны вам, доктор, – сказал Маркхэм. – Не исключено, что вы помогли найти ключ к разгадке… Когда нам удастся поговорить с вашей пациенткой?